Как Лев Толстой с медведицей боролся

На некоторых изображениях Льва Толстого видно, что над левой бровью у него есть шрам. Этот шрам Лев Николаевич получил в 1858 году, когда ему было 30 лет. История шрама такова:
В декабре 1858 года Лев Толстой и его брат Николай Толстой пошли охотиться на медведя. Организовывал медвежью охоту Осташков, "известный вожак на медвежьих охотах", как его называет Фет в своих мемуарах. Охотники встали на поляне в лесу, куда должна была выбежать направленная Осташковым медведица. На поляне толстым слоем лежал снег, доходивший ЛН до пояса. Осташков посоветовал вытоптать вокруг себя островок, чтобы в случае чего иметь большую свободу движений, но ЛН не послушал совета и остался стоять "вкопанным" в снег. У каждого охотника было с при себе два ружья. ЛН одолжил одно ружьё у Фета, его он приставил к рядом стоящему дереву. И вот на поляну выбегает медведица, чей сон в берлоге потревожил Осташков, и со всех ног мчится к ЛН. Первый выстрел - промах. Когда дым рассеялся, медведица была уже в почти в метре от Толстого. Второй выстрел - ЛН попадает зверю в пасть. От пули животное рассвирепело пуще прежнего. ЛН не успел ни отпрыгнуть в сторону, ни взять второе ружьё - медведица сильным толчком буквально втоптала Толстого в снег. Лежа в снегу, ЛН успел подумать, что ему пришёл конец. Медведица, опрокинув противника, принялась его грызть. Как пишет Фет, она пыталась прокусить ему череп. Завязший в снегу Толстой мог лишь вертеть головой, уклоняясь от медвежьих клыков, пытаясь выставить между своим лицом и пастью зверя толстую меховую шапку. На помощь прибежал Осташков и отогнал животное хворостиной.

Толстому повезло, серьёзного вреда медведица ему не причинила, голову не прокусила, глаз остался цел. Однако зверь частично снял с ЛН скальп. Когда Толстого подняли из ставшего красным снега, то все увидели, как кожа со лба свесилась над лицом, буквально закрыла ему глаза. Как потом вспоминал Толстой, крови было столько, что его как будто окатили кровью из ведра. Опомнившись после схватки с медведицей, Толстой якобы первым делом сказал: "Что-то скажет Фет?" Афанасий Афанасьевич пишет в мемуарах, что очень гордился этой репликой Толстого.
Уже на следующий день братья Толстые снова пошли на охоту и добили-таки ту медведицу. В письме тётушке спустя несколько дней после случая на охоте ЛН писал о нанесённых зверем ранах: "Я поднялся с небольшой раной, которая не уродует меня и не причиняет мне страданий. Ни кость черепа, ни глаз не повреждены, - так что я отделался небольшим шрамом, который останется на лбу".

С медведя была снята шкура. На этой шкуре потом любила валяться дочь ЛН Татьяна (на фото выше), слушая рассказы о той опасной охоте. В книге об отце Татьяна пишет: "В Смоленской губернии он стрелял в медведя, но только ранил его. Взбесившийся медведь бросился на него, опрокинул и уже приготовился разорвать на части. Как сказал папа, он чувствовал раскаленное дыхание зверя на лице. Напарник на охоте, крестьянин, спас ему жизнь, отогнав зверя охотничьим копьем. Я лежала на жесткой шкуре, трогала зубы медведя и думала об опасности, которой подвергся папа, затем я засыпала".
Тот случай на охоте в Смоленской губернии вдохновил ЛН на написание рассказа "Охота пуще неволи".

Через шесть лет после злополучной охоты на медведя ЛН поехал на лошади к другу, и по дороге ему попался заяц. Толстой бросился за зайцем. Косой свернул на вспаханное поле, ЛН за ним. Поймать зайца писателю не удалось - нога лошади попала в рытвину, и она упала. Упала так, что придавила ЛН руку. Лошадь вскочила и убежала, а ЛН остался лежать. Толстой вывихнул и сломал правую руку, ко всему прочему от удара о землю он получил сотрясение мозга. Превозмогая жуткую боль, ЛН шёл, а временами полз до ближайшей дороги несколько километров. К тому времени, когда ЛН без сил плюхнулся на дорогу, его лошадь уже вернулась домой, сильно обеспокоив его близких отсутствием хозяина в седле. Потерявшего от боли сознание Толстого подобрали крестьяне и отвезли в Ясную поляну.

Вызванный из Тулы доктор попытался вправить руку Толстому, но сделал только хуже. Жена Толстого Софья Андреевна писала про горе-доктора: "Зрелище было ужасное: Лев Николаевич, по пояс обнаженный, сидел среди избы; двое мужиков его держали, доктор с фельдшером грубо и неумело старались поставить на место руку, а Лев Николаевич кричал громко от сильных страданий". Тульский врач вправлял Толстому руку восемь раз и все восемь раз без наркоза. На следующий день был вызван другой доктор, который облегчил страдания Толстого. Он вправил ему руку под хлороформом и затем наложил фиксирующую повязку.
Льву Николаевичу прописали покой, но неугомонный граф, большой любитель охоты, через два дня взял ружьё и отправился в лес. На охоте ЛН случайно ударился больной рукой и сбил повязку. Рука срослась неправильно и перестала действовать. Через две недели Толстому сделали операцию: ему повторно сломали и вправили руку. Правая рука полностью восстановилась и больше не беспокоила ЛН.

Лев Толстой любил охоту с детства, и ни медведица, ни падение с лошади не отвадили его от любимого занятия. В 1880-х Толстой стал вегетарианцам и отказался от удобств и прихотей жизни, среди которых была и охота. "Я позабыл охотничий азарт, возненавидел и борзых, и гончих", - этими строчками из "Моего Гамлета" Высоцкого можно описать отношение пожилого Толстого к охоте. Но, говорят, что уже отказавшийся от охоты Толстой, завидя на прогулке в лесу зайца, в шутку, но всё же с азартом кричал: "Ату его!"