Византийская проституция: взгляд сквозь время и юбки

Тема секса в древней истории не менее важна, чем темы религии, политики и искусства. Она важна, хотя бы потому, что она была важной для тех, кто тогда эту историю творил. Профессор, археолог и специалист по Византии - Клодин Дафин (Claudine Dauphin), ныне осевшая в звании почетного лектора в университете Лампетера, что в Уэльсе, долгое время занималась исследованием формальных и неформальных механизмов Византийского общества. Одно из таких исследований касалось и заинтриговавшей меня темы - История проституции в Византии (Claudine Dauphin, Classics Ireland Vol. 3 (1996), pp. 47-72).

Если говорить научным языком “проституткологии”, то конечно в Византии ничего нового не придумывали, а напротив многое радостно подсмотрели и переняли. Еще со времен Древней Греции в средиземноморском обществе существовал магический треугольник: жена, наложница, проститутка. Афинский оратор Аполлодор, споря с коллегой - Нейрой за 400 лет до нашей эры горячо заявлял: «у нас есть куртизанки для удовольствия, наложницы для ухода за нашим телом, и жены для производства законного потомства и сохранения домашней собственности» (Со слов Демосфена, речь 59.122). С приходом Римской империи истинная обстановка не изменилась. Хотя дэ-юрэ это всё называлось моногамией, получать удовольствие или следить за мужским здоровьем можно было и на стороне. А дома, да, дома моногамия, очень моногамия, но там тоже были нюансы, можно же попросить супругу выйти, или отвернуться. В общем ох уж эти римляне...

Появление христианства принесло новый глоток воздуха в душные средиземноморские бордели. Женатым мужчинам запретили иметь наложниц под страхом телесных наказаний. Каноническое право, созданное умами и исключительно умами священнослужителей выбило один из трех столпов стойкой семейной жизни, не изменявшейся столетиями. Сидеть на табуретке сексуального счастья с двумя столпами мужикам стало сложно. С приходом Господа остались только жены и проститутки. Положение первых это не изменило, на них по прежнему остались дети и хозяйство, а вот вторым пришлось работать вдвое больше, что вызвало бурный всплеск борделестроения и проституирования широких масс бедного женского населения.

Если верить жизнеописаниям монахов Византийской Палестины, то сама Святая земля, сам Святой город Иерусалим, цель паломничества тысяч набожных и верующих граждан самых разных европейских и не только, стран, самое сердце христианства быстренько стал «обителью похоти» и «вместилищем разврата». Простит, прости их господи, утки, буквально выслеживали монахов в их уединённых пещерах на берегу Иордана, ведя настоящую охоту за поджарыми телами и подтянутыми попками под серыми мешкообразными робами на голое богобоязненное тело. Война между аскетизмом и похотью, святостью и развратом, шла похлеще чем у Роскомнадзора и Порнхаба. Этот пример создал в умах современников le sol (почву) для масштабных философских диспутов. Вот вам цитата из гностического гимна пятого века н.э., написанного в Наг-Хаммади в Среднем Египте: «Я - тот, кого почитают и презирают. Я - святой и проститутка. Я - девственница и жена. Я - знание, и я - невежество. Я - сила и страх. Я - безбожник и величие бога». Смысл сего безрассудного опуса, сводится к теологеме: "добродетель бессмысленна без порока".

Описания самого города Иерусалима как проститутки (Иез.16, 23), контрастирующее со значением города, стало чуть ли не его основным символом и туристической фишкой. Книга пророка Исайи 1.21: « Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия!».

Со слов пророка дела были плохи даже с выпивкой и деньгами: «Серебро твое стало изгарью, вино твое испорчено водою» (1.22. там же). Раввины вавилонского Талмуда в 5-ом веке нашей эры вообще авторитетно заявляли, что холостяк, сохранивший целомудрие в большом городе - безусловно очень и очень набожный человек. И если Иерусалим был в то время мегаполисом номер один, по значимости и важности для, огромным торговым городом, где крутились и деньги, и власть и церковь, то остальные мегаполисы, такие как Самос, Александрия и Бейрут, с запозданием стали подхватывать тренд.

Но что же мы имеем в виду говоря про античную проституцию?

Прежде всего, это уличные дамы. Узкие и извилистые улочки Иерусалима были полны внимательных женских глаз. Множество описаний таких контактов, диалогов, сравнений осталось в греческих текстах.

И, пока кто-то сверяет мои тексты на ошибки, политическую и религиозную грамотность, чтобы плюнуть с размаху в монитор, ваш SV, подходит к "проституткологии" со всей ответственностью и яростью молодого учёного, впервые выпущенного на волю из застенок советского НИИ для сбора биоматериалов. Вот, например, есть такое собрание литературы, как Палатинская антология, это собрание античных греческих эпиграмм, датируемая около 6-го века нашей эры, составленное византийским граммматиком 10-го века - Константином Кефалой, в 5 томе, находим пункт 44, где невинный грек Руфинус стенает о городских похотях Самоса, сравнивая проституток с реальными кораблями: «Лембион и Керкурион, две шлюхи, что всегда отплывают из порта Самоса. Эх улетай моя молодость из лап корсаров Афродиты. Тот кто столкнется с ними и потонет, будет проглочен целиком.»

Или вот пересказ диалога грека Филодемуса и портовой шлюхи (он на картинке вверху, справа на англ., если что):

Он: Добрый вечер.
Она: Дратути.
Он: А как вас зовут?
Она: А вас?
Он: Не будь такой строптивой.
Она: Сам такой. Он: Вы замужем?
Она: За любым, кому я понравлюсь. Он: Поужинаем - на ночь?
Она: Если хочешь, милый.
Он: Отлично! А сколько это будет стоить? Она: Оплата после. Он: Ну это как-то странно...
Она: Заплатишь сколько считаешь нужным после того как переспим. Он: А вот это по-честному! А где ты живёшь? Я закажу доставку тебя к себе.
Она: Записывай. Он: А на какое время? Она: Когда тебе удобней, дорогуша.
Он: Мне вот прямо сейчас очень бы удобно.
Она: Ну тогда пошли.
И этому диалогу больше тысячи лет, дорогие мои. Даже почти полторы. Такое уличное общение и последующим времяпровождением называлось - scortae erraticae. От латинских scortatus - "развратище", и erraticus - "бродячий". И ambulatrices, корень ambulo - прохаживаться, и производное через ambulotrix в "гулёны". Так что, если бы вы забрели в бедные районы Константинополя и спросили Ubi inveniam ambulatrices? (Где найти гулён?), вам бы весело улыбнулись и показали на один из кварталов.

Второй важный вид проституток - "домашние". Имеется в виду, что даме предоставлено помещение для ведения предпринимательской деятельности. Положение таких женщин регулировалось даже на уровне законодательства. Новеллы Юстиниана, 14/335. Выглядело это примерно так: предприимчивые жители Константинополя, при наличии стартового капитала, могли заключить контракт с отцом крестьянской девушки из глубинки империи. Отец получал часть дохода или разовую сумму, а девушке гарантировали минимальные трудовые условия в столице. К сожалению фраза "обеспечить домом" в равной степени могла означать и виллу, и квартиру, и комнату, и матрас в комнате.

Такие дома располагались в специально отведенных кварталах, по примеру римского Субура, возле большого цирка. В конце 6-го века, в посте «Жизнь Иоанна Богослова, Патриарха Александрийского», Леонтий из Неаполя описывает монаха, забредшего в Тир с каким то важным делом. Проходя через квартал красных фонарей, он услышал как к нему обратилась проститутка, с криком: "Спаси меня Отец, как Христос спас блудницу!».

Попасть в бордель можно было и в юном возрасте. Некоторые жуткие детали описаны в Хронографии Иоанна Малалы, монаха-чтеца 6-го века (издание Dindorf, 1831).

К примеру, он много рассказывает и о детской проституции. Имея место быть, она являлась результатом нищеты родителей и их решения продать ребёнка за 5 золотых монет или сдать девочку на прокат на какой-то обговоренный срок. Продажа девственности осуществлялась на общественном аукционе, проведением публичных торгов. И если это всё звучит дико, то лишь потому, что мы сильно изменились, во многом благодаря религии и ужесточению запретов. Византийская жизнь была куда как более насыщенная развратом, чем нынешняя. Хотя, в принципе девственность вроде бы снова модно продавать на аукционе.

Показательным является пример домыслов на счет императрицы Феодоры, жены Юстиниана. Ну как домыслов, просто было это давно и решить однозначно было это правдо или нет, уже невозможно. В любом случае, если собрать воедино факты из памфлетов Прокопия Кесарийского 550 г., то не выйдет решительно ничего хорошего. Молодая девочка с Кипра, из нищей семьи состоявшей из трех девочек и мамы, попадает в цирк, где работает гетерой (красивое название куртизанки (завуалированное название элитной проститутки)). Конечно официально она просто в перерывах между выступлениями мимов выходила на сцену в костюме из двух лоскутов ткани и рукавов, приводя публику в восторг.

Но, по слухам, это сопровождалось абортами, которые в итоге вообще привели к бесплодию. Как бы то ни было, но случайно познакомившись с императором, исключительно своим умом, обаянием и твердой волей она покорила его сердце. Не представляю, где она ума в цирке гетерой набралась, до уровня Юстиниана, который был ни много ни мало, а император, с лучшими учителями и репетиторами, ну да ладно. Пример Феодоры, или того, как на неё клевещут - исключительный, в нем много "прекрасного": и пример детского труда, и девочка - гетера, и проститутки на антракте в цирке.

Прокопий жёг по полной против покойной на тот момент супруги императора, описывая что в цирке она ничему не научилась, несмотря на талантливую труппу мимов и работала банальной проституткой, будучи далёкой от настоящего ремесла гетер.

Большинство проституток были рабами или прислугой, без правового статуса. Называли их просто и буквально проститутка - meretrix от латинского meretricium - разврат/проститутство. Юстиниан, к слову противников Прокопия о том, что Феодора никогда не была такой, и вообще она - дочь сенатора, как потом указали в официальной летописи, активно боролся с детской проституцией. В 535 году он аннулировал часть бордельных контрактов, в которых в качестве предмета торговли значились маленькие девочки, часто вообще младше 10 лет. Насилие над детьми в нашем понимании тогда вообще процветало. Зачастую ремесло было потомственным, а потерю рабочего времени из-за беременности компенсировали продажей ребёнка в рабство. Иногда от детей просто избавлялись.

Раскопки борделя в Эфесе открыли кости больше 100 младенцев в канализации под баней. Кости детей были неповрежденными, что стало почвой для теории о том что куртизанки, при неудачном аборте избавлялись от уже рожденных нежеланных детей, практически выбрасывая их в унитаз. Но западная статья на этот счёт сильно критикуется за то, что автор смешивает понятие борделя и бани, которая была практически медицинским учреждением. Хотя здания были рядом.

Таким образом, мы косвенно затронули три класса обслуживания. "Порнаи" (греческое слово) или рабские проститутки, это те, кто работал в силу финансового обязательства. Контракта продажи в рабство, ну или, если хотите, "жизнесрочный" трудовой договор. Уличные проститутки - индивидуальное добровольное предпринимательство бедного населения. И гетеры - женщины аниматоры, с хоть каким-то образованием/умениями. И это не алгебра с медициной, это игра на лютне, танцульки и всё, что связано с мужским отдыхом и услаждением органов восприятия.

Куртизанки в общем, это scenicae, от слова сцена/эстрада - scaena, и образованного прилагательного - сценично/театрально. С приходом христианства, храмовое проститутство канула в лета, а французское courtisane (придворная) ещё не появилось. В современном русском языке такого слова нет (но есть в японском, например). В отличии от проституции бродяжной или рабской, это высший класс и закрытое общество богатых мужчин. Поэт Гораций, в своих «Сатирах» (1.2.1.) таких девушек ласково называет ambubaiae, от слова флейта. В Греции гетера была чем-то более независимо загадочно романтичным. Чем можно было удивить целый ареопаг, вот фото:

Это была свободная женщина, зарабатывающая общением с мужчинами, и скорее «женщиной-компаньоном», но к наступлению "эры Юстиниана", содержание слова изменилось. Если на греческих банкетах, куда не пускали жён, присутствовали рабыни и гетеры, пока мужчины ленно деловито общались и прибухивали, любуясь грудями, то в 6-ом веке, епископ Сергийский (где-то в Месопотамии) - Иаков в своём труде: "Третье обвинение против театральных спектаклей", открыто поливал такие представления гетер на сцене грязью, называя их «матерью всех распутств», «местом где распутные жесты поощряют на одиозные поступки». В общем-то это было то, что сейчас показывают в стрип клубах. Для самых любопытных любителей истории есть мозаика 6-го века, из Мадаба, где такая гетера своими развратными жестами перевозбудила сатира, что исторически свидетельствует об их похоти и всё такое. Вот:

Отдельной костью в горле встаёт виноделие и постоялые дома: таверны, гостиницы, винные магазины, весь обслуживающий комплекс вдоль старой официальной римской дорожной сети держался на плечах персонала, который вынужден был нести бремя обслуживания путников в соответствии с моральными нормами того времени. И, если мужчине в дороге нужно сменить коня, то ему в mutationes (мутация - смена), пункт смены лошадков. Но, если у него от скачки затекли чресла, а до дома ещё месяц езды, то куда ему идти, как не к официантке? Что касается последней, давайте посмотрим в книгу 9-ую, Кодекса Юстиниана, глава тоже 9, пункт 28. Версию на латыни лично я не осилил, но к счастью в 2016 году, на основе перевода Судьи Верховного суда штата Вайоминг - Фрэда Блюме, университет в США издал и опубликовал, бла-бла-бла, в общем я отрыл английскую версию и вот вам перевод:

«Расследование, проводимое в отношении женщины подозреваемой в супружеской измене, на территории таверны должно установить: была ли она посетителем таверны или она исполняла там свои трудовые обязательства, предлагая вино другим гостям и в таком случае требуется дальнейшее уточнение. Если она была гостем/постояльцем, обвинения не могут быть сняты, а случай не является законным исключением. Если же она прислуживала гражданам, распивающим алкогольные напитки, вина с неё должна быть снята, ввиду неизбежной моральной деградации...».
Как вам? Если женщина работает в таверне (гостиница/ресторан), то её нельзя обвинить в супружеской измене, просто потому что это такое опасное производство, где как бы можно: "Ну вот так вышло, Иннокентий, извини."

Таким образом, с одной стороны, мы видим действительно тяжелую борьбу церкви и государства с явлением проституции. Множество церковных мужей отдавали себя богу, становясь аскетичным примером воздержания. К примеру Вавилонский талмуд (Pesahim 113b) упоминает историю двух раввинов: Ханина и Хошайа, которые жили в квартале красных фонарей и делали обувь проституткам. При этом, будучи холостяками, они ни разу не подняли глаз на "дам порока". В итоге слава о них росла вместе с уважением и признанием, и женщины в спорах стали клясться их именами, как если бы те были святыми. С другой стороны глобальные запреты церкви и государства, стремление к благочестивой семейной жизни, выливалось в вульгарные формы, там куда этот контроль дотянуться не мог. И, хотя общество признавало это деградацией, но отказаться не могло.