Сейчас, говорят, много всяких жуликов развелось

- Алло?

И мне кто-то говорит:

- Мама? Мама, это я, твой сын! Мама, я попал в беду!

- Ошибаешься, дорогой, - говорю я. – В беду попала я, потому что у нас горячую воду отключили. Опять из чайника придётся мыться. Мне только на грудь четыре чайника надо кипятить, да ещё на задницу восемь.

- Мама, я попал в аварию! – говорит сын. – В серьёзное ДТП! Теперь я должен много денег.

- Авария – это плохо, - говорю я. – Голову не расшиб? Приложи что-нибудь холодное.

- Нет, я жив, - говорит сын. – Но мне надо денег. Срочно!

- И где ты в аварию попал? – говорю я. – Опять быстро гнал, что ли?

- Да! – говорит сын. – Я очень быстро гнал и врезался в машину полковника ФСБ! Теперь я кругом ему должен, мама!

- Всё-таки рано мы тебе велосипед купили, - говорю я. – Полковник-то хоть цел? Как он из себя? Высокий, красивый?

Слышу, сын уже нервничает почему-то.

- Мама, не время для шуток! Я испортил машину полковнику, на меня заводят уголовное дело.

- Это ерунда, - говорю я. – На твоего папу три уголовных дела заводили, а толку? Как был дураком – так и остался. Раз ты жив – приходи оладьи есть. И полковника с собой веди, я люблю высоких мужиков.

- Мама, - орёт сын. – Ты не понимаешь! Мне срочно надо денег!

- Ты просто не знаешь, как срочно МНЕ надо денег, - говорю я. – У полковников машин много, а у меня вон белые туфли каши просят.

- Мама! – твердит сын. – Хватит шутить, у меня проблемы! Срочно переведи мне денег!

- И сколько тебе надо? – говорю я.

- Все надо, все сколько есть!

Я даже оладьи мешать перестала.

- Как это все? – говорю. – Нет, дорогой, на те шестьсот рублей в серванте даже не надейся. Я их Нине Егоровне за тапочки должна.

В трубке пауза и тишина. Потом кто-то говорит:

- Блин, угораздило на каких-то нищебродов налететь…

Тут вместо сына появляется в трубке другой голос.

- Женщина! – говорит он. – Я оперативный уполномоченный быр-быр-быров! Ваш сын попал в ДТП и сидит под следствием. Помочь ему можно только одним способом.

- Помогите, конечно, - говорю я. – Отберите у него велик, пока ездить не научится.

- Причём тут велик? – злится опер. – Он нанёс ущерб товарищу полковнику, ему надо срочно загладить вину.

- Полковник у вас какой-то чухан, - говорю я. – В него на велике врезались, а он уже расплакался.

- Значит, не дадите денег? – говорит опер. – Как вы не понимаете, вашего сына же теперь посадят!

- А он и так давно сидит, - говорю я. – Только почему-то на моей шее. Пусть для разнообразия посидит на государственной.

- Эх вы! – говорит опер. – Сердца у вас нет! Какая вы ему после этого мама?

Тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло, я даже задумалась.

- Слушайте, а откуда у меня вообще взялся сын? - говорю я. – Я вспомнила, у меня же две дочери!

- В рот компот, - говорит опер. – Дурдом какой-то. Сама не помнит, сколько у неё детей.

- Просто я сначала подумала, что у меня сын от первого мужа Федьки, - говорю я. – Но ведь если бы у меня был сын от Федьки, он бы мне сказал об этом, правда?

- Кошмар, как с вами всё запущено, девушка, - говорит опер. – Вы сама в ДТП случайно в детстве не попадали? Приложите к голове что-нибудь холодное.

- Спасибо за совет, - говорю я. – А когда у нас горячую воду дадут, вы не знаете?

- Ну тебя на хрен! – сказал опер. - Уже не поймёшь, кто кого разводит!

И трубку бросил. Странный звонок какой-то. Сейчас мне говорят, что это были жулики. А мне показалось – просто не туда попали.