Тюремная книга "Жреческая палеонтология" или что можно написать находясь в СИЗО

Глава 1

Мысль, от которой Толстой

перевернулся бы в гробу

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Так сформулировал Толстой, Лев Николаевич. Да и аминь, кто ж с этим будет спорить?

Но если бы формулировку укоротить, то есть выбросить избыточные слова, то мысль получилась бы намного глубже и значительней. Все счастливы одинаково, а несчастливы по-своему. Ну прям почти дарвинизм — кстати, Толстому ненавистный. Толстой, наверное, в гробу переворачивается. Сейчас поясним.

Вспомним освежающий разум эксперимент эволюциониста Шапошникова (1957 год). Эксперимент заключался в следующем. Шапошников взялся провести эксперимент над тлями. Тли — монофаги. То есть питаются только одним видом растений. Есть тли, которые питаются одним видом растений, а есть тли, которые питаются другим. Потомства друг от друга дать не в состоянии. Вот и считаются разными видами.

Если пересадить тлей на непривычное для данного вида тлей растение, то они погибают. Все 100%. Что сделал Шапошников? Он пересаживал тлей на непривычное растение и, когда они доходили до предсмертного состояния, на сутки пересаживал обратно на привычное. После того как тли приходили в себя и отъедались, Шапошников вновь пересаживал оживших тлей на непривычное растение. И выяснилась удивительнейшая вещь. Да, 95% тлей погибло. Но 5% выжили. И научились питаться непривычным для них растением, то есть видоизменились настолько, что даже не могли давать потомство от своих недавних родственников.

Самое интересное в этом эксперименте то, что видоизменилась не одна особь, что можно было бы объяснить случайной мутацией, а изменились одновременно немало особей, те самые 5%. Стало понятно, что видоизменение — результат волевого усилия мутационного коллектива. Воля — это средство достижения цели. В случае тлей из эксперимента Шапошникова цель была, по мнению многих, лишь наесться, чтобы не сдохнуть. Но может, было что покрупнее? Но в любом случае цель была коллективной. Синхронизированной.

Итак, воля, а не случайная мутация. Но воля синхронизированная — не менее 144 особей. Дело в том, что мутировать одному организму бесполезно. Поскольку после мутации особь не может размножаться даже от недавних своих родственников, то одиночно мутировавшая особь обязательно вымрет. Обязательно. Даже десятка мутировавших особей для продолжения рода недостаточно. Возникают кровосмесительные «браки», все вырождаются — и тоже вымирают. Минимально достаточное число особей, необходимое для продолжения рода, чтобы не вымереть, уже давным-давно подсчитано — это 144 особи. Больше — можно, меньше — нет.

Синхронизироваться настолько, чтобы мутировать сообща, не так-то просто. Надо, чтобы у всех участников мутационного коллектива было согласие по ключевым понятиям. Прежде всего, в вопросе смерти. Такой вот парадокс: хочешь жить — разберись в смерти и обрети в этом вопросе Истину. По меньшей мере в этом вопросе. 

Глава 2

    Кто из нас вымрет?

Итак, условие для выживания в палеонтологическом смысле слова — способность к синхронизации цели, а это возможно только при способности воспринимать Истину хотя бы частично, например, в вопросе смерти. На обычном языке эта способность к синхронизации цели называется товариществом. Идею товарищества чаще всего отвергают с порога — с ненавистью. Литературный жанр, в котором идея товарищества не отвергается с порога, как многими в наше время, называется эпосом. Одним из первых эпиков был Гомер — «Илиада» ну очень освежающее чтение. Но многие не читают.

Итак, вопрос: кто из нас выживет в палеонтологическом смысле слова? Тот, кто поносит товарищество на каждом углу, для которого даже слово «товарищ» — это ругательство, или тот, кто товарищество и дружбу не только превозносит как источник счастья, но и кто в товариществе хотя бы как-то реализуется на практике? Вопрос для самостоятельного ответа.

Две точки зрения на товарищество, соответственно, две точки зрения на способ достижения удовлетворения по жизни, и, не побоимся этого слова, счастья. Дело в том, что мы все, каждый из нас, суть плод множества мутаций череды наших предшественников. Видовых предшественников. За миллионы лет из предков каждого из нас мутационных коллективов складывалось немало. Предки видоизменялись. То есть в каждом из нас вшита, по меньшей мере, память о мутационном коллективе как способе побеждать, когда все вокруг погибали в том или ином природном катаклизме. Все погибали, а наши предки, наоборот, побеждали.

Отсюда следует, что полноты удовлетворения только с помощью жрачки, пития, сна и совокупления достичь невозможно. Необходима самореализация и внутри мутационного коллектива, хотя бы в смысле к нему приближения. Отсюда и острое наслаждение при чтении Гомера. И острый интерес к самопожертвенным ради товарищей героям Великой Отечественной — вроде Зои Космодемьянской и Александра Матросова.

Кроме эстетического наслаждения при контакте с эпосом и подробными биографиями героев есть и осязаемая выгода. Дело в том, что герои, а это видно из всей их жизни, — люди особо удачливые и, соответственно, они приносят удачу всем их созерцающим. Да, в вопросах удачливости и Зоя Космодемьянская, и Александр Матросов — несомненные Учителя. 

Глава 3

Два взгляда на смерть

Изучение подробных биографий героев приводит к выводу, что все благороднейшие люди человеческой истории в становлении своего взгляда на жизнь прошли стадию освоения жреческой палеонтологии. Не путать с палеонтологией обычной.

И эта закономерность реализовывалась даже тогда, когда и слова такого не было — «палеонтология». Слово «палеонтология» появилось относительно недавно, в 1822 году. Собрано оно из трёх греческих слов: палеос — древний, онтос — бытие, логос — учение. Наука о вымерших и древних организмах. Но это обычная палеонтология. А есть жреческая.

Как уже было сказано, объекты палеонтологии привлекали внимание ещё и прежде — философов в том числе. Самое древнее из известных нам упоминаний о палеонтологических объектах обнаруживается у философа Ксенофана (V век до н. э.). На большую древность интереса мыслителей указывают лишь намёки. В частности, название такого палеонтологического объекта как аммониты с древности связывают с главным древнеегипетским богом Амоном. Дескать, аммониты названы в честь Амона. Но нам известна страсть людей объяснять всё происходящее с точностью до наоборот, поэтому философ обязан предположить и рассмотреть и обратный вариант: а может, это бог Амон назван в честь аммонитов? Если такое предположение верно, то оно позволит объяснить и то, что прежде объяснению не поддавалось.

Вспомним лучшего из императоров Римской империи — Октавиана Августа. О нём, среди прочего, известно, что его дворец был полон палеонтологическими объектами. Можно, конечно, предположить, что Октавиану Августу, подчёркиваем, лучшему из римских императоров, просто нравилось жить в палеонтологическом музее. Но ведь можно столь странное оформление своего жилища Августом объяснить и тем, что он предпочёл превратить свой дом — и превратить неявно — в храм бога Амона и тем поближе соединить себя с древней мудростью жрецов. Если так, то это бы объяснило, почему именно Октавиан Август был самым успешным из правителей, а страна и народ при нём процветали.

К сожалению, тема связи успешности людей с палеонтологией, точнее со жреческой палеонтологией, в новое время своих исследователей не находила. И вот только сейчас философ Алексей Меняйлов со товарищи этой темой, наконец, занялся. И для начала обнаружил, что и другой сверхуспешный правитель, по мнению многих, вообще самый успешный правитель в истории Руси, товарищ Сталин, тоже начинал свой Путь с палеонтологии, а точнее со жреческой палеонтологии.

Но список имён, составленный Меняйловым, Сталиным не ограничивается. В него входят и Герои Советского Союза Зоя Космодемьянская, Саша Чекалин, Сергей Тюленин, Любовь Шевцова и др. — словом, первостепенные по версии Верховного Главнокомандующего герои. На героях особенно заметно, что они отличались от обычного населения своим особенно спокойным отношением к смерти. А это спокойное отношение — один из плодов жреческой палеонтологии, если угодно, науки Амона.

Понятно, что содержание науки Амона не совпадает с содержанием обычной палеонтологической науки хотя бы уже потому, что обычные палеонтологи героичностью мышления не отличаются — если не сказать наоборот. А значит все эти стратиграфии и классификации обычных палеонтологов для высшего знания не важны. А что тогда является объектом изучения, если не тексты по вымершим животным? Искомый объект изучения, он же средство посвящения в начальные уровни жрецов Амона, должен быть достаточно доступным.

И действительно, давайте рассмотрим геологический разрез осадочных пород той же Москвы и Подмосковья. Внизу — светлые песчаники с аммонитами и остатками других организмов, выше — чёрные глины с разнообразной фауной, ещё выше — глины без фауны и пески, ну и на поверхности — покровные образования (морены, дювиальные суглинки и т. д.). В принципе, в других местах интересующих нас слоёв может быть немало, ведь аммониты жили и в девоне, и в карбоне, и в перми, и в триасе, и в юрский период, и, наконец, в мелу, пока на границе мела и палеоцена не исчезли полностью, проще говоря, пока не вымерли наглухо.

То есть достаточно только прихватить с собой лопату, зубило и молоток, чтобы на удачно выбранном обрыве реки прочесть всю историю аммонитов с целью просветления в загадочной для большинства из людей теме смерти. Оно, конечно, лучше копать не одному, а в компании исследователей. Но только настоящих исследователей, которых называют товарищами, чтобы образовался коллективный разум, и понимание пришло более полное — и вообще пришло.

Аммониты от слоя к слою весьма заметно меняются неким поступательным образом, чтобы во всех последующих, то есть в вышележащих слоях прежнего вида не принять. В обычной палеонтологии это свойство аммонитов меняться используется для того, чтобы определить обнаруженный слой с точки зрения геологической: к какому периоду относится слой, содержащий данный вид аммонитов. Ну и, наконец, исчезновение наглухо. Исчезновение загадочное, ведь какие-то другие виды организмов продолжают жить и даже дожили до наших дней — и всё это не меняя своего вида.

Тут, естественно, возникает мысль о двух видах смертей. Во-первых, можно умереть хоть миллионы лет назад, но при этом остаться жить в своих потомках, своих лично, или своего народа, или в потомках своей расы или вида. А во-вторых, можно ещё жить, жрать, спать и размножаться, а между тем для вечности ты уже умер, потому что через сколько-то поколений ты исчезнешь наглухо. Скажем, как аммониты на границе мела и палеоцена.

Которая смерть из двух предпочтительнее? Какой смертью ты предпочёл бы умереть? От выбора идеала смерти зависит вся жизнь и даже каждая деталь жизни. Коль скоро мы вспомнили первостепенных героев Великой Отечественной палеонтолога Зою Космодемьянскую (повешена немцами в свои 19 лет) и палеонтолога Сашу Чекалина (повешен немцами в свои 16 лет), то они, зная, что выбранный ими идеал жизни приведёт к тому, что фашисты повесят их здесь и сейчас, тем не менее, спокойно шли на смерть с именем палеонтолога товарища Сталина на устах. Да, такова историческая правда. Точно такая же, как и та, что трусы и казнокрады умирают с каким угодно на устах именем, но не палеонтолога товарища Сталина.

В жреческой палеонтологии философских тем, для жизни ценных или даже ценнейших немало, и вопрос смерти, возможно, из них наименьший. Понятно, что ненавидящих Истину больше, чем героев, и герои должны вызывать ненависть, хотя из трусости и скрываемую, но в некоторые исторические периоды вполне отчётливо проявляемую. К примеру, палеонтолога Зою Космодемьянскую, когда немецкие фашисты вели её вешать, русскоязычные жители села Петрищево и помоями обливали, и били — тем же железным прутом по ногам. Это не отдельные жители Петрищево, ведь сёла так устроены, что отдельные ни на что враждебное не решились бы, если бы не чувствовали одобрения всего села и, главное, главарей всех жителей.

Ну хорошо, ненависть к Зое придумали объяснять тем, что она сжигала дома, чтобы немцам под Москвой зимой негде было жить, но у домов этих были русскоязычные хозяева, которые Зою за эти поджоги ненавидели. Ненависть к Сталину тоже придумали объяснять тем, что он расстрелял якобы миллиарды людей, а ещё в сотни раз больше, то есть сотни миллиардов, посадил — и это при том, что всё население СССР не превышало 190 миллионов, то есть посадить сотни миллиардов не получилось бы даже у волшебника. Но за что ненавидят Александра Матросова? В 19 лет он, спасая жизни товарищей, закрыл грудью амбразуру и тем подавил огонь вражеского пулемёта. На месте подвига у теперь уже нежилой деревеньки Чернушки, в опустевшей местности, стоит памятник Александру Матросову — и лицо памятника в следах от пуль, потому что приходили какие-то граждане России и в лицо герою стреляли — а то и ещё что омерзительное делали. Его-то за что ненавидят?

А почему власти разорили частный музей Героев Великой Отечественной в «тульском Чикаго», объявленная архитектура которого отчётливо говорила, что он будет, по сути, палеонтологическим музеем в духе Октавиана Августа? Или даже Древнего Египта. Обещало быть самым красивым зданием города. К чему на самом деле фонтанировала ненависть?

Ведь только и планировалось, чтобы ни героев, ни население России не унижали россказнями о сотнях миллиардов. Но не сотни миллиардов главный источник ненависти. Никогда не забыть, как на одном из судилищ по разорению Музея Героев Великой Отечественной судья в мою сторону визжал: «Не надо нам говорить об Александре Матросове! И о Зое Космодемьянской не надо!» Есть того видеозапись — им не отвертеться, не переврать, как о вымышленных сотнях миллиардов посаженных по лагерям при Сталине

Счастье жизни — это красота. А что может быть красивее лезвия лопаты, обнажающей склон холма у реки — в окружении хороших и добрых товарищей. И всё это как бы в присутствии героев — вроде палеонтологов Александра Матросова, Зои Космодемьянской. И Октавиана Августа, между прочим, тоже. Как прекрасен первый обнаруженный аммонит, и второй, и все последующие аммониты тоже. Не сами по себе прекрасны, прекрасно исследование, которое ведёт к тому знанию, — по-гречески это слово «логос», — которое в своё время и породило верховного бога Амона.

Отсюда и палеонтологический смысл укороченной известной формулы Льва Толстого: все те, кто выбирается в состав мутационного коллектива, счастливы, а кто нет, кто стоит в преддверии палеонтологической смерти, а сделать это можно миллионами различных способов, несчастливы по-своему. Все счастливы одинаково, а несчастливы по-своему.