Уникальная тюрьма, которой совместно управляли СССР и США

Мрачное краснокирпичное четырехэтажное здание крестообразной формы, обнесенное шестиметровой каменной стеной и двумя ограждениями из колючей проволоки.

Так выглядела тюрьма Шпандау в западной части Берлина, в которой в 1930-е годы могло разместиться до восьми сотен заключенных. Во второй половине XX века здесь отбывали срок всего лишь семеро человек.

Невеликолепная семерка

В 1945 году этих людей ненавидела половина мира. Ведь они были ни кем иным, как осужденными международным военным трибуналом высокопоставленными лидерами Третьего рейха, на совести которых — многочисленные военные преступления, а также преступления против мира и человечности.

18 июня 1947 года прямо из Нюрнберга в Шпандау прибыли все семь избежавших смертной казни осужденных: бывший руководитель Гитлерюгенда и гауляйтер Вены Бальдур фон Ширах, бывший министр иностранных дел Германии и имперский протектор Богемии и Моравии Константин фон Нейрат, министр вооружения и военной промышленности Альберт Шпеер, министр экономики Вальтер Функ, бывший заместитель Гитлера по нацистской партии Рудольф Гесс, а также адмиралы Карл Дениц и Эрих Редер.

Кому-то из них предстояло провести в застенках десять лет, а кому-то и всю жизнь. Предполагалось, что все это время они будут находиться под неусыпным контролем представителей четырех держав-победительниц во Второй мировой войне: СССР, США, Великобритании и Франции.

Уникальная тюрьма

Шпандау получила статус Межсоюзной тюрьмы, хотя и находилась в британской зоне оккупации. В дирекцию тюрьмы вошло по одному представителю от каждой из стран. Они постоянно находились в учреждении и каждый месяц сменяли друга друга на посту председательствующего директора. Все решения, тем не менее, должны были приниматься единогласно.

Гражданскому персоналу тюрьмы (кроме медиков) было запрещено контактировать с заключенными. На работу кроме французов, русских, американцев и британцев набирали граждан и других государств. Лишь немцам вход в Шпандау был закрыт, хотя официальным языком общения администрации при этом был именно немецкий.

Внешняя охрана тюрьмы менялась ежемесячно. Передача охраняемого объекта от одной страны к другой была целым ритуалом, сопровождающимся торжественными маршами солдат и рапортами начальников караулов.

«Мы никак не могли ударить в грязь лицом, а должны были показать все, на что способны солдаты страны-победительницы», — вспоминал военнослужащий 133-го отдельного мотострелкового батальона Николай Сысоев.

«В ворота тюрьмы входили безукоризненным строевым шагом, при этом с особым усердием припечатывали к брусчатке подбитые стальными пластинками подошвы сапог, создавая под сводами арки жуткий грохот».

Тяжелые будни

Жизнь заключенных Шпандау была не сахар. Они размещались в одиночных камерах и, даже во время прогулок, посещения церкви и работы (клейка конвертов) не имели права общаться друг с другом.

«Один раз в месяц нам разрешалось написать одно короткое письмо, проходившее цензуру; мы также могли получить одно короткое письмо — и оно также проходило цензуру», — вспоминал адмирал Эрих Редер.

«Довольно часто поступающие письма вообще не передавались нам или передавались в изуродованном цензурой виде — из них были вырезаны большие куски… Раз в два месяца нам разрешалось иметь свидание с одним из членов наших семей, но это свидание длилось не более пятнадцати минут».

Советская администрация относилась к узникам Шпандау куда строже своих западных коллег. Так, заступавшие по ночам на пост на вышках часовые специально с грохотом захлопывали крышки люков. Британцы и американцы несколько раз в течение ночи во избежание самоубийств включали свет в камерах, советский же персонал мог устраивать такие проверки каждые 15 минут.

В 1962 году СССР резко выступил против инициативы западных союзников по освобождению фон Шираха и фон Шпеера за «хорошее поведение». «Смягчение тюремного режима для главных немецких военных преступников, отбывающих наказание за тягчайшие преступления против человечества, могло бы сейчас лишь поощрить милитаристов и реваншистов, вновь вынашивающих агрессивные планы против миролюбивых народов», — заявил тогда советский посол в ГДР Михаил Первухин.

Последний узник

Тем не менее узники Шпандау один за другим выходили на свободу: либо после окончания срока их заключения, либо по состоянию здоровья. В 1966 году в тюрьме остался лишь один заключенный — Рудольф Гесс.

Военнослужащий 133-го батальона Петр Липейко так вспоминал свою первую встречу с заместителем фюрера в 1985 году: «Он шел мне навстречу по узкой тропинке тюремного парка, и кому-то надо было уступить дорогу. Тут на меня нашла даже некоторая злость: почему я, офицер армии страны-победительницы, должен это сделать? Мы остановились, и я увидел из-под мохнатых бровей не по годам очень внимательный и властный взгляд. Несколько мгновений Гесс изучал новичка, потом узник медленно сошел с тропы. Интересно, что после этой "дуэли" он стал со мной здороваться, хотя русских старый нацист никогда не приветствовал».

Согласно договоренностям между союзниками, после смерти последнего заключенного в 1987 году (Гессу удалось совершить самоубийство) тюрьма Шпандау была полностью разрушена. На ее месте построили большой торговый центр с автомобильной стоянкой.