Откуда пошли укры на Русской Земле. Часть 1.

Когда-то Русской землей называлась Киевщина, Черниговщина, Прикарпатье. Черное море обозначали «Русским морем». А люди, населявшие нынешнюю Украину и Россию, осознавали себя вовсе не «близкими народами». Нет, на протяжении почти всей истории они ощущали себя единым народом. И тем не менее, с древних времен находились деятели, пытавшиеся оторвать те или иные области ради личных амбиций и барышей. Ну а для того, чтобы удержать приобретения, имелось простое решение – отдаться чужеземцам.



     Если внимательно пересмотреть летописи и научные исследования, то окажется – первым «укром», зафиксированным в исторических источниках, был князь Святополк по прозвищу Окаянный. Впрочем, и его отец Ярополк проявлял изрядные таланты в данном отношении. 10-11 летним мальчишкой он пошел на поводу у воеводы Свенельда, дал согласие на переворот. Погубил собственного отца великого воина Святослава Игоревича, возвращавшегося из Византии. Потом уничтожил брата Олега, не признавшего власть узурпаторов, вынудил бежать за море сводного брата Владимира. Когда Ярополк подрос, Свенельд женил его якобы на греческой монахине. Точнее, на византийской шпионке. На Руси ее назвали Преславой. Она была значительно старше мужа, могла регулировать его.



     В 979 г. св. Владимир вернулся на родину, племена и города переходили на его сторону. Ярополка он одолел без боев и казнил как отцеубийцу и братоубийцу. Преслава в это время была беременной, и победитель включил ее в число своих жен. Это было не извращением, не проявлением похоти. Но за преступления супруга она не отвечала, и Владимир поступил, как требовало языческое славянское право – брат наследует вдову брата. С греченкой он не жил как с супругой (она была старше Владимира лет на 12-15), но принял в семью, содержал наравне с другими женами и признал своим ее сына Святополка. На Руси таких детей называли “сыновьями двух отцов”.



     В 988 г. Равноапостольный Владимир утвердил в Киеве христианство. Языческих жен и детей, родившихся от них, великий князь разослал в разные города, назначив им уделы. Восьмилетнему Святополку и его матери достался Туров, земля племени дреговичей. Государь отнюдь не обидел приемного сына. Его удел был обширным и плодородным, охватывал южную часть Белоруссии. Княжство было куда более благоустроенным, чем глухомань Суздаля или Ростова – в 1006 г. здесь была учреждена самостоятельная епархия. Кроме Турова, во владения Святополка попали города Пинск, Брест. Но рядом со Святополком находилась его мать. Уж она-то теплых чувств к Владимиру не питала. Пока жили в Киеве, приходилось придерживать язык. А в Турове мать и ее окружение обрабатывали Святополка по полной программе.



     Русские умельцы строили чудесные хоромы – светлые, жизнерадостные, украшали их затейливой резьбой. Таким был и туровский дворец. Но наполняли его злоба и ненависть. Святополку вдалбливали, как узурпатор-дядя коварно сверг и убил его отца, какое блестящее положение он занимал бы при Ярополке: первенец, наследник! Святополку перевалило за 30, а мать цепко держала его под влиянием, не позволяла жениться. Для истинного наследника киевского престола любая боярская девка была неподходящей партией…



     А по соседству лежала Польша. Там правил король Болеслав Храбрый, могущественный и крайне воинственный. Он покорил Чехию, громил немцев, литовцев, полабских славян – лужичан и лютичей. Лютичи и чехи объединились с германским императором Генрихом II, дали отпор. Тогда Болеслав обратился к св. Владимиру. Предложил союз против немцев и посватался его к дочери Предславе. Однако государь отказался вступать в совершенно ненужную войну, а дочку пожалел – Болеслав был уже стариком и чрезвычайно толстым, он даже передвигался с трудом.



     Зато воевать он готов был с кем угодно, без разницы. Оскорбился отказом, заключил мир с Германией и в 1013 г. полез на Русь. Но богатыри у св. Владимира были крепкими, с ходу всыпали полякам, и Болеслав смекнул, что погорячился. Заюлил, вступил в переговоры. Мир условились обставить по-родственному, и свадьба все-таки состоялась. Теперь король предложил выдать собственную дочку за туровского Святополка. Договор подписали, молодых обвенчали…



     Хотя у Болеслава храбрость отнюдь не сочеталась с честностью и благородством. Его ход был мастерски рассчитанной диверсией. О настроениях Святополка он отлично знал. К невесте прилагался духовник, и не простой, а королевский, колобжегский епископ Рейнберн. Когда отгремели торжества, он от имени Болеслава выложил Святополку тайный план. Не пора ли князю отделиться от ненавистного дяди? Перейти под руку любезного тестя. Разумеется, вместе с Туровским княжеством. Заодно и веру сменить, перекинуться под эгиду римского папы. Что ж, выстрел попал в «яблочко», Святополк загорелся.



     Но ведь и Владимир Красно-Солнышко находился у власти не первый день. Плохим он был бы государем, если бы не знал – в Турове неладно. Плохим был бы государем, если б не присматривал через верных людей. Вызреть заговору он не позволил. Как только открылось, что “сын двух отцов” подговаривает ближних бояр изменить, Владимир рассудил, что его отцовские обязанности к приемышу исчерпаны. Дружинники нагрянули внезапно и арестовали теплую компанию. Привезли в Киев, королевну устроили деликатно, при дворе. А Святополка с Рейнберном определили туда, где и положено находиться предателям, в темницу. Епископ такого потрясения не перенес, в тюрьме скончался.



     Однако немало «укров» нашлось и в самом Киеве. Заговор стало сплетать влиятельное столичное боярство. В огромной державе, собранной св. Владимиром, оно усиливалось, богатело, наследственные угодья дополнялись новыми пожалованиями. Но аристократов стесняла и раздражала сильная централизованная власть великого князя. Не лучше ли жить, как на Западе? Как польские паны и венгерские бароны? Бояре не забыли, как их отцы в свое удовольствие заправляли Киевом и всей страной при слабеньком Ярополке. Сейчас в тюрьме сидел его сын…



     Весной 1015 г. государь внезапно разболелся. Был ли его недуг вызван естественными причинами? В этом можно усомниться. Хотя св. Владимира изображают почтенным старцем с длинной седой бородой, на самом-то деле ему едва перевалило за пятьдесят. Здоровье у него было отменное, ни разу и нигде не упоминалось о его болезнях, он постоянно бывал в походах, на коне. А сразу после разоблачения измены в Турове вдруг свалился, и вокруг него начали закручиваться интриги.



     «Доброжелатели» постарались поссорить государя со старшим из сыновей, новгородским князем Ярославом Мудрым. Правда, дочка Предслава принялась мирить их, переписывалась с братом. И к тому же, св. Владимир, судя по всему, видел своим наследником не Ярослава. Он вызвал из далекого Ростова сына от болгарской царевны, св. Бориса. Хотел, чтобы тот находился рядом, входил в тонкости киевской политики, приучался к государственным масштабам. А народ будет привыкать – вот он, будущий правитель.



     Но и св. Бориса постарались удалить из столицы. Поступило ложное донесение о набеге печенегов. Инспирировать его не составило труда – среди заговорщиков состоял главный воевода Владимира, Волчий Хвост. Св. Борис вскочил в седло, возглавив войско. Состояние отца в этот момент явно не вызывало опасений, иначе сын не оставил бы его. Но едва армия удалилась, самочувствие св. Владимира резко ухудшилось. 15 июля, Креститель Руси предал душу Господу…



     Крамольники разыграли первый в истории киевский «майдан». Вывели толпы собственных слуг, овладев столицей, выпустили из тюрьмы Святополка и посадили на престол. Законностью себя никто не утруждал, дело решали кулаки, ножи и луженые глотки. От киевлян волеизъявление св. Владимира скрыли, а от остальной страны скрыли даже факт его смерти. Святополк первым делом принялся раздавать казну, накопленную приемным отцом, расплачивался со сторонниками, вербовал новых. Св.Борис бесцельно проблуждал по степям и возвращался назад. Неожиданно узнал о перевороте, предатели-воеводы увели от него полки, а Святополк Окаянный прислал убийц. Он решил избавиться от всех сводных братьев. Другой отряд настиг и прикончил Святослава Древлянского пытавшегося скрыться за границей. Св. Глеба выманили из Мурома. Сообщили о болезни отца, а когда он помчался в Киев, убийцы поджидали на дороге.



     Но Ярославу Мудрому сестра Предслава сумела переслать письмо о том, что произошло в столице. А исход противостояния решила позиция простых людей. Они еще не знали обо всех деталях злодеяний, но душой чувствовали, на чьей стороне правда. Новгородцы в это время как раз разругались с Ярославом, восстали против него. Однако услышали о перевороте и решили отбросить прежние счеты. Собирали деньги, вооружались. А Святополк Окаянный был все же не глупым человеком. Он отдавал себе отчет – народ не на его стороне. Наступать на Новгород он даже не пытался. Для обороны заключил союз с печенегами, извечными врагами Руси! Св. Владимир воевал с ними четверть века, и замириться никак не удавалось. Зато у узурпатора затруднений не возникло. Приходите, друзья дорогие!



     Обе стороны сошлись поздней осенью 1016 г. на Днепре у Любеча. Холодная река разделяла противников. Киевлян было значительно больше, и к тому же, у них были профессиональные воины – дружины столичных бояр, печенеги. Ярослав привел вооруженных простолюдинов. Над ними насмехались, воевода Волчий Хвост ездил по берегу и орал: “Эй вы, плотники, зачем пришли сюда со своим хромым князем?” Но многие киевские дружинники сочувствовали Ярославу, пересылались и подсказывали, куда лучше ударить. А Святополк силился возбудить симпатии воинов к себе, подогреть боевой пыл – крепко поил их каждый вечер.



     Новгородцы постановили – любого струсившего считать изменником и убивать. Переправились ночью и оттолкнули лодки, сами себе отрезая путь к отступлению. Обвязали головы платками, чтобы различить в темноте своих, и навалились на пьяный стан. Засверкали топоры и мечи. Разгром был полным… Святополк в панике удрал в Польшу, бросил жену в Киеве. А столица, лишившись такого князя, даже не думала сопротивляться. Ярослав вступил в Киев. Организовал поиск и захоронение мощей святых страстотерпцев Бориса и Глеба.



     Хотя борьба отнюдь не завершилась. Святополк прискакал к Болеславу Храброму, просил подсобить. Расплатился щедро. Подмахнул договор, отдававший Польше Червонную Русь – т.е. Прикарпатье. Там были месторождения соли. В средние века – продукт очень дорогой, без соли нельзя было заготовить впрок мясо, сало, рыбу. Поэтому Прикарпатье очень интересовало и короля, и его финансистов, польских евреев. Правда, поначалу Болеслав не мог помочь зятю. Он был занят очередной войной с германским императором. А тот оценил ситуацию, направил посольство к Ярославу Мудрому, заключил с ним союз. Но реализовать его не успели и не сумели. Поляки навалились на немцев, разбили их вдребезги. Император принял все условия, которые ему продиктовали. Не только отдал несколько областей, но и отрекся от дружбы с русскими. Наоборот, выделил германский отряд для похода на Киев.



     Кроме немцев, Болеслав позвал венгров, а Святополк пригласил печенегов. В 1018 г. огромная рать хлынула на восток. В Киеве кто-то устроил поджог, уничтоживший часть стен и башен. А для Ярослава столь массированное вторжение стало неожиданным. Он спешно собрал ратников, встретил врага на берегах Буга. Но Болеслав был опытнейшим воином, перехитрил русских. Встал лагерем, начал строить мост. Ярослав счел, что пока все идет отлично, он выигрывал время, к нему успеют подтянуться отряды из отдаленных городов. А русские витязи видели – пока строительство не завершено, можно расслабиться. Но река на летней жаре обмелела, король велел скрытно промерить глубину. Выбрав подходящий момент, ринулся вброд. Наши воины даже не успели изготовиться. Лавина врагов расшвыряла их.



     Ярослава спасли прикрывшие его дружинники и быстрота коня. Но на верность столичного боярства ему рассчитывать не приходилось, он помчался на север. Добрался до Новгорода лишь с четырьмя спутниками. Он был разбит не только физически, но и морально. Была ли у него надежда одолеть объединенные силы Святополка, поляков, печенегов? Казалось, остается эмигрировать. Он велел готовить ладьи, плыть к родственникам жены, шведам. Но вздыбились новгородцы. Ладьи они демонстративно изрубили и объявили: “Мы хотим и можем еще противиться Болеславу. У тебя нет казны – возьми все, что имеем”. Ввели дополнительный налог, снаряжали ратников.



      А Южная Русь оказалась во власти победителей. Города, видя бесчисленные полчища и не надеясь на подмогу, сдавались. Лишь один оказал сопротивление, его взяли приступом, всех жителей от мала до велика Болеслав продал в рабство. В Киеве сгоревшие стены еще не восстановили, а бояре были «украми». Убеждали горожан, что пришли «освободители». 14 августа городская верхушка торжественно встретила Болеслава и Святополка, принесла присягу братоубийце. Начались репрессии. Хватали противников Святополка и тех, кто выдвинулся при Ярославе, казнили, обращали в неволю. В руках захватчиков оказались и сестры Ярослава, Предслава и Доброгнева. Раскрылась история, как Предслава помогала брату, и Болеслав придумал для нее особую кару. Сделал своей наложницей. Недавно св.Владимир отказал королю в сватовстве, теперь княжну силой уложили под королевскую тушу.



      Но… Святополк со своими сторонниками получили совсем не то, чего хотели. Потому что Болеславу очень понравилась богатая и красивая русская столица. Куда лучше, чем его городишки и сырые, прокопченые факелами замки. Имело ли смысл довольствоваться Прикарпатьем? В его распоряжение попало куда больше. На словах король признавал зятя “законным” князем, но на деле перестал с ним считаться. Уходить он теперь не собирался. Попросту оккупировал Киев и окрестные города, развернув откровенный грабеж. Обчищал казну, храмы.



      Рядовые поляки вели себя аналогично. Они же были победителями! Требовалось вознаградить себя. По дворам трещали взламываемые сундуки и двери кладовых, визжали убиваемые свиньи, мычали коровы, кудахтали куры. Насиловали девок и молодух. Против меча не попрешь! Но мечами запугивали днем, а ночью поляки засыпали, и русичи взялись за ножи. На улицах обнаружились трупы. Кто, как? А никто не знает. От ночи к ночи убитых становились все больше. Поляков очень радушно принимали киевские евреи, скупали у них награбленную добычу и русских рабов. Но и на евреев нашла напасть, их дома начали поджигать.



     А Святополку вообще с двух сторон припекло. С одной – король, захвативший у него власть. С другой – нарастающая русская ярость. Князю показалось, что он придумал выход. Шепнул приближенным, пускай распускают слухи, будто он сам борется против поляков. Но приближенные у него были под стать господину, сразу заложили Болеславу. Тот возмутился столь черной неблагодарностью. А польское войско таяло, и король решил все-таки распрощаться с Киевом.



     Из города выполз огромный обоз. Увозили такие богатства, каких в Польше никогда не видели. Болеслав уводил пленных, забрал с собой двух княжон, юную Доброгневу, самую младшую из дочерей св.Владимира, и растоптанную Предславу. Ну а столичные укры сообразили, что дела у Святополка совсем тухлые. Кто-то надеялся выкрутиться перед Ярославом, а те, у кого рыло было совсем запачкано, присоединились к королю, уезжали с семьями, возами барахла, навсегда. От Руси поляки отчленили те районы, которые надеялись удержать – Прикарпатье и Волынь. Болеслав наметил границу по Бугу, разместив гарнизоны западнее этой реки.



     Ну а Святополк Окаянный остался совсем без опоры. Его попыткам примазаться к партизанской войне киевляне не поверили. Проклинали князя, притащившего на их головы вражескую орду. Когда на юг выступил Ярослав с новгородцами, сражаться за Святополка не пожелал никто. Он бросил Киев и скрылся. Ярослав вошел в город без боя, и его встречали с искренней радостью. Хотя его соперник все еще не угомонился. Он снова гнал коней к врагам Руси, на этот раз к печенегам. У него больше не было ни денег, ни ценностей, но он мог расплатиться подданными! Степняки получат право набрать сколько угодно русских невольников! Агитировал Святополк хорошо, в поход поднялись все орды.



     Известия об угрожающем движении в степи поступили в пограничные крепости, донеслись в Киев. Ярослав успел собрать большое войско, встал на р. Альте. Там же, где убийцы настигли св. Бориса. А степь почернела от выплеснувшейся конницы. Летописцы отмечали, что массы неприятелей надвинулись, как сплошной дремучий лес, такого количества печенегов русичи еще ни разу не видели. Но против них стояли плечом к плечу новгородцы, киевляне, белгородцы, переяславцы, черниговцы, смоляне. Теперь-то стояли не для драки за власть, а закрыли собою Русь. А Ярослав напомнил и о том, что именно с этого места началась цепочка подлости и злодеяний. Воззвал: “Кровь невинного брата моего вопиет ко Всевышнему”.



      Рати столкнулись так, что содрогнулась земля. Стрелы затеняли солнце, как тучки, и выпадали стальными дождями. Хрустели копья и кости, противники секлись мечами, схватывались в смертельных объятиях и душили друг друга. Трижды битва выдыхалась сама собой. Измученные противники расходились или падали без сил. Но, переведя дыхание, похлебав теплой, нагревшейся на солнце воды, схватывались снова. Лишь к вечеру печенеги дрогнули, начали пятиться – и сломались, покатились прочь…



     Святополк с несколькими слугами ускользнул на запад. От перенесенных стрессов его парализовало, он не мог сидеть на коне. Его привезли к Бресту – городу его прежнего княжества. Но князь был уже не в себе. Ему чудилась погоня, мерещилось, что его настигают. Он в ужасе озирался, запрещал останавливаться, приказывал ехать дальше. Но куда? К Болеславу было уже нельзя, тесть отличался злопамятностью. Да и вообще, кому он был нужен, проигравший и ни на что больше не годный князек? Двинулись в сторону Чехии глухими лесными дорогами. Где-то по пути Святополк Окаянный скончался.



      Сестру Доброгневу Ярослав Мудрый сумел вызволить. Обменял на вдову Святополка, дочь польского короля. Судьба Предславы неизвестна. То ли она сгинула на чужбине, то ли вернулась вместе с Доброгневой, но отреклась от мира и удалилась в монастырь.