"Бутылка с зажигательной смесью, брошенная в голливудский танк"

Когда-то учили — самый длинный текст, самую пространную рецензию можно свести к одному предложению. Несколько дней, прокручивая в голове кадры "28 панфиловцев", пытался подобрать правильную фразу. Пусть будет так: "Фильм — бутылка с зажигательной смесью в нависающий над нами голливудский танк".
Можно ли победить противника одним фильмом? Нельзя. Можно ли остановить противника одним фильмом? Нельзя. Что же можно сделать одним фильмом? Можно поднять флаг, подать пример, остановить панику, продемонстрировать: сопротивление — полезно.
В этом смысле какими бы ни были претензии к картине — а через полторы недели на "28 панфиловцев" непременно набросятся клювастые стервятники кинокритики — она выполняет главную задачу. От имени нового поколения панфиловцы громко, спокойно и членораздельно говорят "НЕТ" всем голливудским и окологолливудским вариациям на тему подвига Советского народа. Передают от всех нас коллективный привет "великим фильмам о великой войне".
Теперь — очевидные и, с моей точки зрения, бесспорные достоинства работы Андрея Шальопы (о технической стороне не пишу, поскольку здесь все разумеется само собой):
— Истосковавшись по Человеку на экране, мы получили целую галерею свежих, народных актерских лиц. Они смотрятся в окопах гораздо роднее и естественнее, чем Бондарчук или Козловский. Земля, кровь, грязь и порох этим лицам — к лицу. Кроме того, героям фильма удалось подавить в себе прорывающиеся в каждом современном кинодиалоге пацанские интонации — рефлексы 90-х и 2000-х. Эти парни не из будущего, они гораздо ближе к прошлому. После просмотра весь современный звездный бомонд хочется собрать в мешок и разменять на одного казаха с ПТРД.
— Фильм — не американские горки. Вы не запутаетесь в сюжетных петлях. Сюжет один, простой, как два рубля — люди сражаются за Родину: живут и умирают за неё. Не будет чудес и хэппи-эндов. Не будет вообще никакого волшебства. Будет — примерно так, как было. Враг силен, смертоносен, безжалостен.
— Вам не придется уворачиваться от сгустков крови, фрагментов человеческих тел, дрожащих внутренностей. В древнем Риме умирающий воин накрывался плащом. Этот принцип соблюдался в советском кино, где даже немцев никогда не разрывало на части. Смерть в "28 панфиловцах" — это босые ноги на подводе, это капли крови на лафете. Ближе — не надо.
— На зрителя не падает зловещая тень товарища Сталина, который бросил армию погибать безоружной, не пойми за что. Тяжелому бою предшествует подготовка к тяжелому бою. Её проводят офицеры Красной Армии — так, как и было положено в Красной Армии. Нет уголовников, политических, фуражек с синими околышами, заградотрядов и тому подобной муры, без которой сегодня кино про войну, кажется, вообще не снимают.
— Отдельные фразы из фильма вполне могут шагнуть в народ. Однако для этого народ должен шагнуть в кинотеатры.
Увы, за каждой бутылкой с зажигательной смесью скрывается жестокая экономика. Свой самый важный бой "28 панфиловцев" примут в прокате. Всё это совершенно не означает, что у меня нет желания о чем-то поспорить с создателями фильма. Это означает, что я осознаю колоссальный масштаб замысла, его дерзость и актуальность. А главное, я хочу (видит бог — не меньше, чем сами авторы), чтобы вслед за первым народным фильмом в контратаку поднялся весь угробленный и приватизированный отечественный кинематограф. Его состояние сегодня вполне соответствует положению на фронтах зимой 1941-го. Разница в том, что в 41-м фронтами руководила Ставка, а сегодня наша единственная надежда... мы сами.