Терроризм на экспорт: что угрожает новому шёлковому пути

Перспективный с точки зрения логистики проект уже сталкивается с определенными трудностями, связанными с неразвитой инфраструктурой и огромными инвестициями. Однако деньги и разногласия партнеров - не самая большая китайская проблема.

Новый "шелковый путь", он же "один пояс, один путь"
8 мая 2015 года было подписано совместное заявление Президента РФ Владимира Путина и Председателя КНР Си Цзиньпина о сотрудничестве России и Китая в рамках Евразийского Экономического Союза и трансевразийского торгово-инфраструктурного проекта экономического пояса «Шёлковый путь». 13 июня 2015 года был запущен самый длинный в мире грузовой железнодорожный маршрут Харбин - Гамбург из Китая в Германию через территорию России: поезда по этому маршруту будут идти 15 дней, что в 2 раза быстрее, чем по морскому маршруту через Суэцкий канал.

В январе 2017 года первый поезд из Китая успешно доехал до Британии. Железнодорожный маршрут проходил через Казахстан, Россию, Белоруссию, Польшу, Германию, Бельгию и Францию. Прорыв с точки зрения логистики и международной торговли стоил Китаю десятков миллиардов долларов (правда предполагаемые доходы в долгосрочной перспективе оцениваются иным порядком чисел - триллионами). С целью реализации этой инициативы Пекин создал собственные каналы финансирования, в частности, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (Asian Infrastructure Investment Bank, AIIB) и инвестиционный Фонд Шелкового пути. Благодаря успешной реализации инвестиционных проектов и грамотному планированию, Китай уже стал самой крупной банковской системой мира.

Существует и ряд недостатков этой системы. Например, транспортная отсталость стран, через которые проходит "путь". Здесь же несогласованность между соседями (хочется вспомнить об одной истории, когда в рамках реализации проекта уже автодороги Казахстан построил отличное полотно за 2,7млрд долларов, которое просто уперлось в оренбуржскую степь), сжатые сроки и недостаток средств. Однако перспективы проекта настолько широки (в том числе и для РФ), что позаботиться о его успешной реализации стоит. Это обеспечит рабочие места не только на период строительства, но и на долгосрочную перспективу. Одним словом, китайская идея откроет новые возможности не только для самого Китая, но и для всех стран из списка "шелкового пути".

Одна маленькая проблема
Все было бы слишком хорошо, если бы было так просто. На карте выше вы могли заметить, что один из регионов, через который проходит "путь", выделен красным цветом. Это - проблемный для КНР уйгурский автономный район, печально известный своими сепаратистскими настроениями и феноменом, именумемым "желтым исламом". Дело в том, что, как и в любом крупном государстве, в Китае есть этно-религиозные противоречия. И самая большая неприятность для Китая состоит в том, что на протяжении многих лет им приходится усмирять пыл уйгуров именно в стратегически важном для торговли регионе.

Усугубилась ситуация с разрастанием радикального исламизма на Ближнем Востоке. Еще со времен вторжения США в Ирак и активизации Аль-Каиды, радикалы Китая консолидировались со сторонниками из соседних государств (например, совместно с Афганистаном и Пакистаном вступали в ТИП (запрещена в РФ)). После усиления сирийского конфликта и продвижения ИГ, множество уйгурских радикалов отправились воевать на Ближний Восток. Последствия не заставили себя долго ждать.

В мае 2014 года в результате теракта в Урумчи (восток СУАР) погибло 39 человек.
В декабре 2016 в Хотане (юг СУАР) погибло 2 человека.
В феврале 2017 в Хотане погибло еще 8 человек.

На протяжении этих лет в остальных частях Китая также были совершены теракты, унесшие жизни десятков человек.

1 марта уйгурская часть ИГ пригрозила Китаю "расправой". В своем получасовом видео они пообещали вернуться домой в Китай и "отомстить за угнетенных".
Вчера, 6 марта, ИГ выпустили еще один ролик, в котором обещают уже "проливать реки крови".

Итак, террористы напрямую угрожают Китаю. Причем, если они действительно придут на континент, то их может ожидать большая поддержка со стороны радикалов СУАР и соседних регионов. И тут мы снова возвращаемся к тому, что через проблемный регион проходит многомиллиардный шелковый путь, который может быть просто заблокирован в случае активизации "желтого ислама".

Сирия
Некоторое время назад КНР начала принимать активное участие в жизни Сирии. Выделять финансовую помощь на восстановление инфраструктуры, отправлять гуманитарную и военную помощь и даже направлять туда своих военных. Все для того, чтобы минимизировать риски переключения террористов на свою страну.

Как я уже неоднократно говорил, в Сирии каждая страна преследует свою цель, и если для сирийских соседей интерес представляет сама Сирия, то для стран с других континентов нераспространение ИГ является главной задачей. Именно поэтому силы, средства и внимание уделяются тому, чтобы освобождение от ИГ проходило эффективно, причем террористы не просто выдавливались с территорий, а были уничтожены. Их миграция не выгодна никому. Ну, или почти никому.

В мире есть лишь одно государство, больше других заинтересованное в неудачах своих конкурентов. Экономическая мощь Китая - боль для прогресса США. Торговый путь из Пекина до Берлина поставит под угрозу существования крупнейших американских рынков сбыта. А ведь решение проблемы может быть очень простым - просто перенести терроризм с Ближнего Востока в сторону Азии. Ресурсы можно найти в Афганистане и Пакистане, территории и последователей в Китае. А на Ближнем Востоке так и останется вялотекущая война группировок разной степени умеренности.

Пока одни страны могут объединиться, чтобы по примеру Пальмиры освобождать города от террористов, Штаты увязают в Ираке, заявляют о намерениях освобождать Ракку, но не доводят до конца ни одной операции. Вместо того, чтобы объединиться с Россией, выступить широким фронтом, заблокировав пути отхода для террористов, они гнут свою линию, которая точно не направлена на борьбу с террором. И если они расширят свое присутствие в Сирии, не изменив при этом основной линии, это будет очередным доказательством того, что Вашингтон от терроризма видит больше выгод, чем ущерба.