Шведский дипломат Павел Гамов

"Приведите мне девочек в номер, или я как наблюдатель выступлю в СМИ и скажу, что вы мошенничаете на ваших российских выборах». Это была попытка шантажа, которую Павел Гамов (член правой партии Шведские демократы — прим. перев.) предпринял во время своего нашумевшего дипломатического визита в Москву в роли члена шведского парламента. «Я очень сожалею, что так плохо себя вел», — прокомментировал это Павел для Nyheter Idag позже.

Где-то в конце августа или в начале сентября звонит телефон. Это член парламента от партии «Шведские демократы» Павел Гамов.

«Чанг! Ты должен поехать со мной в Россию!»

Его пригласили наблюдать за местными выборами в Москве в качестве шведского парламентария. Приглашение прислал Европейский совет по демократии и правам человека (European council on democracy and human rights), который по-английски описывает себя как nongovernmental organization («неправительственная организация»). К местным выборам в Москве относятся как к неофициальной генеральной репетиции перед президентскими выборами, которые пройдут в России в следующем году.

Так как Россию ранее обвиняли в коррупции и мошенничестве на выборах, сейчас особенно важно, чтобы все прошло как следует и чтобы страна продемонстрировала прозрачность. В качестве одной из мер для этого были приглашены иностранные наблюдатели. Если бы что-то пошло не так в этом хорошо подготовленном механизме, это могло бы стать фатальной неудачей.

Приглашение в качестве наблюдателя получили все члены Шведских демократов. Когда пресс-секретарь партии Хенрик Винге (Henrik Vinge) узнал, что Павел согласился, у него возникло много вопросов. Все, что касается России, считается сомнительным, и об этом члены Шведских демократов неоднократно говорили в парламентской канцелярии.

Винге полагает, что у него слишком мало информации о мероприятии в Москве, и что ему в целом не хватает знаний, чтобы оценить уместность такой поездки. Павлу сообщили, что если поездка состоится, то отвечать за нее будет исключительно он сам. Хенрик Винге ясно дал понять, что он не советует ехать, несмотря на то, что официально у него нет полномочий остановить Павла.

Как рассказывает сам Павел, перед поездкой он встретился с полицией безопасности, которая дала ему советы и инструкции.

«Я не должен брать с собой мой мобильный телефон и компьютер. Вместо этого мне дали трубку СЭПО (полиция безопасности — прим. перев.), которую я должен потом вернуть», — рассказал он перед поездкой.

Павел хочет, чтобы журналист Nyheter Idag поехал вместе с ним и задокументировал его визит в Москву, так что нужно поторопиться с журналистской визой. Он понимает, что поездка вызовет вопросы, и считает, что подробная фиксация происходящего пойдет ему только на пользу. Но времени очень мало. Nyheter Idag все еще ждет журналистскую визу, а Павел — уже в аэропорту Арланда.

Когда Павел утром в четверг отправляется в путь со своим политическим секретарем Еленой, оказывается, что в самолете они сидят не вместе. Для Павла забронировано место в бизнес-классе, а для его секретаря — в экономе. Павел просит авиакомпанию, Singapore Airlines, поменять его билет на эконом-класс, чтобы сесть рядом с секретарем. При этом он пытается вернуть разницу в стоимости, но, по словам Елены, ему это не удается.

За билеты он платит не сам. Поездку оплачивает российская приглашающая сторона.

Вечер пятницы: мобильный телефон не тянет Snapchat

Когда они приземляются в аэропорту Москвы, их встречает Дмитрий, мужчина средних лет. Вместе с молодой коллегой Марией он принимает Павла во время его визита в Москву. В первый день Дмитрия просят достать ряд вещей для Павла — смартфон, носки, лекарства и тому подобное, и Дмитрий делает все возможное, чтобы снабдить Павла необходимым. Из машины по дороге из аэропорта Павел звонит мне, я все еще жду свою визу в Стокгольме. Павел — в приподнятом настроении и рассказывает, что Дмитрий, с которым он только что познакомился, может все устроить.

«Дай мне номер твоего паспорта. Дмитрий позаботится, чтобы через несколько часов у тебя была виза, так что ты сможешь следующим рейсом прилететь в Москву», — говорит Павел по телефону.

«Неслабо для „неправительственной организации"», — отвечаю я.

В тот же самый день визы я не получаю. Вместо этого я лечу на следующий день, в пятницу. Вечером, в начале двенадцатого по местному времени, я приземляюсь в московском аэропорту, чтобы от имени Nyheter Idag начать наблюдение за дипломатическим визитом Павла в Россию.

Когда Павел забирает меня на такси, он в хорошем расположении духа. По дороге в отель он рассказывает, что в России может устроить все что угодно. Он говорит о девочках, пьянках и о том, что организует для меня отдельный номер в отеле.

В то же время он жалуется на Дмитрия. Мобильный телефон, который ему дал Дмитрий, — дешевый вариант с плохой камерой, не очень-то подходящий для Snapchat — мобильного приложения, чтобы посылать видоеизображения с мобильного телефона друзьям и знакомым. Так называемый сэпо-телефон бесполезен, с него можно только звонить и слать смски. Павел заявляет, что надавит на Дмитрия, чтобы получить вместо этого новый айфон.

Внезапно Павел замолкает и достает сэпо-телефон. Он оглядывается в такси и, наконец, запихивает телефон между своей ляжкой и сиденьем.

«Его могут прослушивать, с СЭПО никогда не знаешь», — говорит он.

Отель «Украина», который официально называется Radisson Royal Hotel Moscow, — пятизвездочный отель в центре Москвы, который возвел Иосиф Сталин. Павел получил отдельный номер, и в том же коридоре находится номер его секретаря. После полуночи я оказываюсь в номере Павла, где и должен провести ночь. Павел вновь жалуется на своего русского «хозяина» и обещает организовать мне комнату на следующий день. И за эту комнату будут платить русские, говорит он.

Я отвечаю, что я абсолютно не против делить номер с ним, или, если нужно, о комнате для меня может позаботиться Nyheter Idag. Павел этого и слышать не желает, ему очень важно показать, что он может все устроить. А сейчас, считает он, все что нужно — это освоить мини-бар, заказать доставку еды и отправить одежду в химчистку отеля.

«Это Россия, тут я делаю абсолютно все, что хочу», — говорит Павел.

Павел жалуется на своего политического секретаря. Сначала он объявляет, что она была в него влюблена, но ему это неинтересно, так как она, по его мнению, напряжная. Мгновение спустя версия меняется. Теперь Павел рассказывает, что собирается закадрить ее. Мария, которая встречала его в аэропорту, — тоже потенциальный объект.

«Я взял у нее номер», — говорит он радостно, подчеркивая при этом, что теперь ему «плевать» на своего секретаря.

Затем Павел сообщает, что в России легко заказать проституток и девушки тут намного симпатичнее, чем в Швеции. Он предлагает поехать куда-нибудь выпить. Одновременно он звонит в сервис по обслуживанию номеров и заказывает химчистку. Когда стучат в дверь, он хватает мой пиджак, который я снял, когда зашел, и отдает его, чтобы его освежили.

«Все в порядке», — отвечает он и объясняет, что за все в отеле платят русские. Он может устроить для меня все, что я захочу.

Перед сном ему приходится одолжить у меня трусы и носки, ведь своих он не захватил.

Суббота: Пресс-конференция в ТАСС и драма в отношениях с секретарем

В субботу утром я впервые встречаюсь с политическим секретарем Павла Еленой. Она бегло говорит по-русски. Мы вместе идем на завтрак в отеле. Павел все еще спит. Спрашиваю ее, как она относится к Павлу.

«У меня много мнений, мыслей и эмоций относительно Павла, но я держу их при себе. Я хочу оставаться в профессиональных рамках, кроме того, я ведь работаю секретарем в парламенте», — говорит она в лифте.

Пять минут спустя за завтраком она задает несколько вопросов насчет того, что Павел говорил о ней. Ее беспокоит поведение Павла, но она не хочет вдаваться в подробности.

В программе дня запланирована пресс-конференция в новостном агентстве ТАСС. Мы опаздываем на нее из-за Павла, который еще спит, когда уже пора выезжать. Елена рассказывает, что в России Павел опаздывает на все встречи. Она говорит, что принимающие Дмитрий и Мария, похоже, недовольны шведским дипломатом.

Добравшись до новостного агентства ТАСС, мы в компании наблюдателей из других стран отправляемся в зал для пресс-конференций. На каждом месте указано имя соответствующего участника пресс-конференции, а с правого края сидит мужчина, который задает вопросы участникам, желающим наблюдать за выборами.

Пока другие участники конференции выясняют подробности о своей роли наблюдателей, Павел копается в телефоне. Он поднимает его и снимает журналистов, чтобы послать видео в Snapchat прямо посреди конференции.

Человек справа, который задает вопросы наблюдателям, кажется мне неприятным. Павла он спрашивает о разнице между избирательными системами Швеции и России, и Павел пытается ответить наилучшим образом в меру своих возможностей.

Затем кто-то с места спрашивает, как он смотрит на отношения между Швецией и Россией.

«Спасибо за этот деликатный вопрос», — говорит Павел по-русски и заявляет, что в Швеции люди боятся России. Он рассказывает также, что несколько человек советовали ему не ехать, но он все равно поехал, потому что хотел увидеть все собственными глазами.

Он говорит, что он — дипломат, и несколько раз упоминает, что он — член шведского парламента и что шведам не следует бояться России.

«Нужно составлять свое собственное впечатление о том, как обстоят дела. Возможно, тут и вправду все очень плохо, это мы увидим завтра…»

«Спасибо, спасибо», — обрывает его человек справа и легонько пинает Павла по лодыжке.

После пресс-конференции Павел спрашивает, может ли он взять отдельные интервью у журналистов. Ему не разрешают. Я понимаю по реакции окружающих, что Павел произвел не лучшее впечатление. Хотя моя роль как журналиста и заключается в том, чтобы наблюдать за Павлом и писать отчет о поездке, я невольно ощущаю груз ответственности и пытаюсь привести его в чувство, чтобы он не оказался в рискованной ситуации. Я не спускаю с Павла глаз. Он весел, стремится со всеми пообщаться и берет у них визитные карточки. Он просит меня фотографировать его с разными русскими и при этом показывает знак «ок» и ухмыляется.

Несколько раз я подхожу к нему и говорю тихонько по-шведски, что ему надо успокоиться, все-таки он приглашен как представитель Швеции.

Когда нам пора ехать обратно в отель, Мария и Дмитрий разделяют нас с Павлом. Дмитрий садится с ним в черный Мерседес, а мне приходится сесть в черный БМВ с Марией. Она — в стрессе и нервничает, а я чувствую раздражение. Я ведь все время ходил с Павлом, почему они нас разделили? Перед тем, как тронуться, шофер настраивает климат-контроль и спрашивает по-русски, не слишком ли холодно в машине. Может, мне только показалось, что он спросил именно это, но обычно я понимаю по-русски слово-другое.

«Normalny», — говорю я. Это стандартная фраза, обозначающая по-русски, что все «окей».

«Вы говорите по-русски?» — восклицает Мария и в ужасе смотрит на меня.

Я несколько мгновений молчу. Почему она так нервничает? Я что, сделал что-то не так? В дороге она осторожно задает мне несколько вопросов. Для какой газеты я пишу? Откуда я знаю Павла? Как долго я работаю журналистом?

Возможно, они думают, что я — какой-то агент разведки? Меня поражает мысль, что я одет именно так, как обычно выглядят сотрудники СЭПО. Короткий темный пиджак, темно-синие джинсы, рубашка, черные ботинки и короткая стрижка.

Когда мы возвращаемся в отель, уже пора обедать. На первом этаже есть большая комната, которая выполняет одновременно роль холла и ресторана. Мы с Павлом, Еленой, Дмитрием и Марией обедаем, изредка переговариваясь. Павел хвастается, что я — суперталантливый шведский журналист. Но на лице Дмитрия и Марии — ни тени улыбки. Дмитрий поворачивается ко мне.

«Ты знаешь, что должен выучить русский, прежде чем мы разрешим тебе покинуть страну?» — говорит он по-русски.

Елена переводит, что сказал Дмитрий. Дмитрий смотрит мне в глаза, и он абсолютно серьезен. Они с Еленой смотрят на меня, она готова переводить. Я расцениваю ее взгляд как «не спрашивай меня, какого черта происходит».

«Тогда я требую, чтобы вы мне нашли самую лучшую комнату во всем ГУЛАГЕ», — говорю я.

Елена переводит. Дмитрий продолжает таращиться на меня с тем же серьезным видом. Затем он отворачивается и продолжает беседу с другими.

После обеда мы с Павлом идем в номер. Теперь ему понадобилось занять у меня денег. Кое-какие дела в городе, объясняет он. Я одалживаю ему 5 тысяч рублей наличными, что соответствует примерно 800 крон. Он уверяет, что все вернет с процентами. По длинному ряду причин он не взял с собой наличных, и к банкомату сходить у него тоже нет возможности. По его словам, это все из-за неудачного стечения разных обстоятельств.

Остаток дня я провожу с секретарем Павла Еленой. Мы гуляем мимо Кремля и, пользуясь случаем, наблюдаем за приготовлениями перед празднованием 870-го дня рождения города. Куда ни повернись — везде полицейские и мужчины в военной форме. Многие улицы перекрыты большими тяжелыми мусоровозами.

Посетители на выставке спецтехники на Красной Пресне во время Первого московского парада городской техники
Вечером, когда мы с Еленой гуляем по торговому центру ГУМ возле Красной площади, мне звонит Павел. Он интересуется, где мы, и говорит, что очень важно, чтобы мы вернулись в отель к восьми часам. Мы берем такси до отеля, но добраться вовремя не получается. Из-за юбилея в городе пробки, улицы перекрыты. Павел снова звонит и спрашивает, где мы, он нервничает.

Я спрашиваю, почему такая спешка, ведь на это время у нас по программе ничего не запланировано. Оказывается, он хочет выйти и выпить чего-нибудь, но у него снова нет денег. Рубли, которые он у меня занял, кончились. Елена тоже хочет в бар, но я объясняю, что совершенно измотан и мне отчаянно нужно поспать. Вместо этого я предлагаю ненадолго зайти в какой-нибудь бар в самом отеле.

Когда я встречаюсь с Павлом в номере, он занимает у меня еще 5 тысяч рублей. Больше я ему давать не хочу. Завтра утром нам надо идти на избирательные участки, и если вечером Павел напьется, то опозорит Швецию. Он вновь заверяет меня, что вернет деньги с процентами и что это — последний раз, когда он у меня занимает. Оставив Павла, я вместе с Еленой иду в бар на верхнем этаже отеля. Она заказывает виски.

Я пью красное вино и смотрю в окно бара на самом верху помпезного отеля. Это эксклюзивный бар с фантастическим видом, и мне удивительно, что этот отель — такой же недорогой или даже дешевле, чем Dovas в Стокгольме. Отсюда я могу видеть большую часть ночной Москвы. Город простирается далеко за горизонт.

«Это город, который никогда не спит», — говорит Елена.

Нет, и Павел, кстати, тоже, думаю я.

После нескольких бокалов за разговорами мы с Еленой спускаемся в холл. Может, там Дмитрий и Мария с другими делегатами? Вместо них появляется Павел и говорит, что пытался подбить людей поехать с ним выпить, но никто не захотел. Затем он исчезает. Позже выясняется, что он познакомился с армянином, с которым поехал куда-то в город.

Ночь на воскресенье: Угрожал обвинениями в мошенничестве на выборах, если ему не оплатят счет в баре и не организуют комнату для девочек, которых он подцепил

Я ужасно хочу спать после долгого дня, к тому же я толком не спал уже двое суток. Завтра нам предстоит долгая поездка на автобусе и визиты на избирательные участки. Вскоре после полуночи я укладываюсь в номере Павла и тут же засыпаю.

В 03:55, 03:56 и 03:57 Павел звонит Елене, но она не берет трубку, потому что спит. В 04:30 утра Павел звонит мне и говорит, что я должен уйти из номера. Он подцепил двух девочек, и двуспальная кровать нужна ему самому.

«Какого черта, нам ехать через несколько часов! Ты это понимаешь?» — ору я в трубку, но никакие доводы на Павла не действуют.


Я одеваюсь и пытаюсь сообразить, куда мне пойти. Что обычно делают в Москве в полпятого утра в воскресенье? Но время идет, а Павел в номере так и не появляется. Тогда я ложусь и пытаюсь немного поспать, пока не пришел Павел. Каждая минута сна — дороже золота. Около семи утра открывается дверь и заходит Павел. Но вместо девочек его сопровождают двое здоровых русских охранников. Павел явно напуган.

«Чанг, все серьезно. Ты должен мне помочь!»

Оказывается, он не может внести расходы в баре в общий счет отеля. Их нужно оплачивать сразу же на месте. Он звонил и будил Дмитрия три раза за ночь. Для начала Павел потребовал, чтобы Дмитрий срочно организовал ему дополнительную комнату, куда Павел мог бы пойти с девочками.

Затем Павел обнаружил, что не может включить счет из бара в расходы за номер. Он вновь позвонил Дмитрию и потребовал, чтобы тот покрыл траты. В следующем разговоре Павел говорил еще резче. Теперь он угрожал, что выступит в российских СМИ, утверждая, что на выборах были нарушения, если ему не оплатят счет и не предоставят дополнительную комнату для девочек. Дмитрий очень терпелив, но во время третьего разговора с Павлом он повысил голос.

Я вынужден пойти с Павлом и русскими охранниками в бар. Сейчас раннее утро и солнце светит сквозь те самые большие окна, через которые я несколько часов назад смотрел на ночную Москву. Счет, который я вынужден оплатить, чтобы спасти Павла, составляет 25 234 рубля — примерно одна месячная зарплата в России. На часах 06:47 утра, воскресенье, написано на чеке. Через час нам пора отправляться на избирательные участки.

Вернувшись в номер, Павел говорит, что во всем виноват Дмитрий, и еще раз обещает все вернуть с процентами. По словам Павла, Дмитрий обещал, что все, что нужно Павлу, он может вносить на счет номера. Минуту спустя Павел добавляет, что он, может, и ошибается, но он уверен, что Дмитрий ничего не говорил о том, что в отеле есть бары, за которые Павел должен платить сам.

Теперь шведский дипломат должен как-то спасти свою репутацию в моих глазах. Он посылает сообщение Марии, на которую тоже возлагает вину за произошедшее, и объявляет, что поведение Дмитрия очень вредит дипломатическим отношениям между Швецией и Россией. Затем Павел ложится спать. На часах — начало восьмого, и остается меньше часа до того момента, когда нам нужно будет отправляться на избирательные участки.

За завтраком появляется Мария, и атмосфера напряженная. Я как швед прошу прощения за поведение Павла и говорю, что оно совершенно неприемлемо. Я рассказываю, как говорил Павлу, что он должен взять себя в руки, когда я рядом, потому что я собираюсь писать обо всем, что он делает, но, похоже, это никак на него не подействовало. Мария говорит, что Павел угрожал обвинить Россию в мошенничестве на выборах из-за того, что они отказались оплачивать за него счет в баре и не предоставили комнату. Марию эта ситуация приводит в ужас. Ведь ожидается, что в течение дня Павел будет общаться с журналистами на избирательных участках.

Чтобы немного пошутить, я заявляю, что Швеция послала Павла в качестве мести за Полтаву. Но шутками ничего не решить. В холле нас ждет компания, в том числе еще один наблюдатель, из Чехии. Нам нужно ехать в Коломну, это примерно в двух часах езды на автомобиле на юго-восток от Москвы. На часах — восемь утра, пора отправляться. Павел все еще спит.

Воскресенье: Я вынужден притворяться шведским уполномоченным

В 08:05 утра мы с Еленой идем в номер к Павлу. У меня есть карта, чтобы открыть дверь. Елена заходит, срывает одеяло с Павла и кричит на него, чтобы он вставал. Я за дверью слышу, как Павел орет в ответ, чтобы его оставили в покое. Через несколько минут Павел выходит из комнаты. На нем та же одежда, в которой он был ночью и за день до этого. Она вся помятая, сам он — в сильном похмелье, небрит и с мутным взглядом. Пока мы ждем лифта, Павел набрасывается на Елену.

«Во вторник тебя вышвырнут с работы, ты это понимаешь?! Ты — ничто!» — и грозит своему секретарю кулаком.

Спускаясь в лифте, все молчат. По дороге к автобусу, который должен отвезти нас к избирательным участкам, Павел шипит на Дмитрия, что он в нем очень разочарован. В нашей компании появилась еще одна русская девушка, которую я раньше не видел. Елена думает, что Дмитрий ее позвал с одной лишь целью — занять чем-то Павла, чтобы тот не устроил скандал перед русскими журналистами.

Мы садимся в автобус и едем в Коломну. По пути мы с Еленой несколько раз извиняемся за поведение Павла и объясняем, что оно отражает лишь личные особенности самого Павла и ничего более. Я еще раз повторяю то, что уже один раз говорил: что я обо всем напишу в Nyheter Idag и что Павел как представитель парламента отвечает за свое поведение и за границей, а оно по всем параметрам непристойно.

«Не болтай чепухи, понял?» — кричит Павел в автобусе.

Он все еще зол, но в общем ведет себя тихо весь оставшийся путь. Снимает обувь, упирается ногами в окно и пытается подремать. Я перемещаюсь в заднюю часть автобуса к Дмитрию, чтобы попытаться с ним немного подружиться, не в последнюю очередь для того, чтобы чуть-чуть разрядить напряженную атмосферу. К тому же Дмитрий мне интересен — кто же он такой на самом деле?

Я рассказываю, что в шведских СМИ и дебатах Россию описывают как враждебную страну, которая наращивает вооружения. Потом упоминаю, что сам служил по призыву, водил танк 121/122, который еще называют «Леопард-2» и что тогда мы учились стрелять по русским танкам моделей T-72 и T-90. Эта тема не чужда Дмитрию. Он отвечает, что шведские танки «Леопард» легче всего одолеть, ударив по крыше, и что новые русские танки «Армата» значительно лучше.

«Откуда ты знаешь?» — спрашиваю я. Дмитрий, похоже, в общем и целом знает довольно много про военный потенциал Швеции, возможно, даже больше, чем знаю я сам, несмотря на то, что я служил. Но Дмитрий отмахивается от моего вопроса. Тогда я вместо этого начинаю комментировать новую российскую платформу «Армата», обращая внимание на то, что двигатель расположен впереди, а в башне танка никого нет. Я заявляю, что это интересная конструкция.

«И много тебе известно про „Армату"? Ты шпион?» — интересуется Дмитрий.

«Да, а ты как думал? Что я добровольно поехал сюда, чтобы сопровождать Павла? Конечно, я шпион», — отвечаю я.

Дмитрий некоторое время молчит, чуть улыбаясь. Он о чем-то размышляет, но о чем, я не знаю. Потом я спрашиваю, далеко ли находится парк «Патриот». Тут Дмитрий на меня странно смотрит и говорит, что мне нужна аккредитация, чтобы меня туда пустили. Парк «Патриот» — это большой военный парк, куда русские могут поехать всей семьей, чтобы рассмотреть и потрогать всевозможную военную технику от современных систем противовоздушной обороны до исторических моделей танков.

«Я думаю, дети будут рады посмотреть и полазать по танкам и всему прочему», — объясняю я.

«Твои дети? Но зачем им идти на русскую военную выставку? У вас же, наверное, в Швеции есть свои военные музеи и тому подобное?» — удивляется Дмитрий. Мария тоже смотрит на меня вопросительно.

«Моя старшая дочь, ей четыре года, говорит по-русски. Ей точно понравилось бы…»

«Что?!» — восклицают теперь в один голос Дмитрий и Мария.

Я объясняю, что моя гражданская жена — из России, так что наши дети говорят по-русски. Потом я рассказываю, что моя «теща» живет в уральской глуши и что я обычно называю ее КГБ, потому что от нее ничего не утаишь. Она хочет знать абсолютно все. Как ты ни пытаешься добиться того, чтобы твою личную жизнь оставили в покое, babushka желает получать отчеты абсолютно обо всем, что происходит у нас дома.

«Она еще больше КГБ, чем вы», — говорю я Дмитрию.

Затем я звоню теще по скайпу. На Урале еще утро, она только встала и на голове у нее бигуди. Я представляю ей Дмитрия как ее коллегу из КГБ.

Впервые я вижу, как Дмитрий смеется.

Примерно через два часа мы прибываем в Коломну. Автобус паркуется около избирательного участка, где ждут мэр с приближенными. Небольшая группа музыкантов встречает нас музыкой. Все-таки в небольшой город с населением чуть более 114 тысяч человек, согласно переписи 2015 года, с визитом приехал шведский парламентарий.

Но Павел отказывается покидать автобус. Он закрывает кепкой лицо и говорит, что ему нужно поспать. Выглядываю из окна. Там стоят люди и ждут нас. Мне хочется провалиться сквозь землю или, наконец, проснуться от этого кошмара. Но как я себя ни щиплю за руку, я — по-прежнему в автобусе, где Дмитрий, Мария и Елена очень нервно переговариваются по-русски.

«Чанг, ты не мог бы притвориться Павлом?» — спрашивает Елена в отчаянии. Все в автобусе, кроме Павла, смотрят на меня умоляюще.

Все имена, кроме имен Чанга Фрика и Павла Гамова, вымышлены. Елену, Марию и Дмитрия на самом деле зовут иначе.

(Павла Гамова недавно попросили покинуть ряды партии Шведские демократы — прим. ред.)