Добрый мальчик Коля из Нового Уренгоя

Солдаты лежали и ждали команды «в атаку». Старый боец посмотрел на молодого парнишку справа от него – у того был первый бой.
- Не дрейфь, Федор, прорвемся. Главное ничего не бойся и стреляй первым.
Федор сгреб комок снега и положил его в сухой рот.
- А я и не боюсь.
Раздался свисток. «Аааа!» - закричал парнишка, поднялся и, сжимая в руках винтовку, вместе с другими бросился к стоящему по ту сторону площади дому. Федор бежал через площадь. Ему казалось, что каждая пуля летит именно в него. Справа и слева от него падали бойцы, но он не видел этого. Куда-то пропал Петрович, ободрявший его минуту назад.

- Я сразу начал искать соответствующую информацию. Сначала посетил городской архив и библиотеку, затем пытался найти историю немецких солдат в интернете и других источниках. Однако позже в сотрудничестве с Народным Союзом Германии по уходу за военными захоронениями я узнал и подробно изучил историю жизни Ганса Иоганна Рауха.

Федор прыгнул в проем окна, повернул направо и помчался по заваленному битым кирпичом коридору. Заглянул в первый попавшийся дверной проем и увидел немца. Навалившись грудью на подоконник, тот лихорадочно передергивал затвор своего карабина и стрелял в бегущих советских солдат. Словно почувствовав что-то, немец оглянулся и лицо его исказила гримаса ужаса: он увидел свою смерть.
Федор вскинул винтовку и нажал на спуск.

- Ганс Раух родился в многодетной крестьянской семье. С детства познал тяжелый труд, любил своих братьев и сестер. Он любил жизнь и не хотел воевать. Он не по своей воле оказался в Сталинграде. Я искренно скорблю о гибели этого молодого человека и хотел бы, чтобы пуля, оборвавшая его жизнь, пролетела мимо.

И эти слова, облеченные в оболочку энергии, полетели в прошлое. Пробивая год за годом, десятилетие за десятилетием они летели, летели… Вот преодолен рубеж тысячелетий. Пронеслись мимо 90-е, 70-е, 50-е годы XX века… Комок энергии уменьшался в размерах и до января 1943 года долетел совсем маленький огненный шарик. Но его энергии вполне хватило, чтобы ударившись в свинцовый комочек, изменить его полет.

Пуля ударила в кирпичную стену. Русский закричал и с винтовкой бросился на Ганса. Раух выставил вперед карабин и выстрелил. Несколько секунд он смотрел на лежащего у его ног русского, а потом выпрыгнул в оконный проем.
Приземлившись, он побежал вдоль стены и наткнулся на двух русских. Оба вскинули винтовки.
Ганс бросил карабин и поднял руки:
- Нихт шиссен! Гитлер капут!
- Конечно капут, - злобно сказал один из бойцов, тем не менее не опуская винтовки.
Второй подошел к Гансу и похлопал по его карманам. Не найдя ничего, он толкнул пленного в спину:
- Топай, фриц, и радуйся: война для тебя уже кончилась.

Федор лежал на спине, смотрел в серый потолок и чувствовал, как толчками вместе с кровью из него вытекает жизнь.
- Миленький, хорошенький, потерпи, - шептала медсестра, расстегивая его ватник - сейчас все сделаю.
- Не надо… - прошептал Федор, - зря это…
- Ну что ты, сейчас тебя перевяжу, потом в госпиталь доставим, там тебя быстро подлечат, - скороговоркой говорила девушка.
- Сестричка, - прошептал Федор, - не надо… Лучше поцелуй меня… Меня еще ни разу девушка не целовала...
Медсестра осторожно сняла с себя каску, наклонилась и ее губы коснулись его губ. Маленькая снежинка, кружась, упала на щеку солдата и не растаяла.

- В т.н. «Сталинградском котле» немецкие солдаты испытывали страшные лишения, мерзли, голодали. Многие из них погибли. Это были невинные жертвы войны и мы не вправе о них забывать. Они тоже достойны памяти.
Депутаты Бундестага один за другим вставали со своих мест и дружно стоя аплодировали русскому юноше.

А маленький энергетический шарик, изменивший полет пули, полетел обратно. Не дошел Федор до Вены и не вернулся домой с двумя орденами и двумя нашивками за ранения. Пропала в новом будущем хохотушка Зойка – его дочь. Не родился смешной карапуз Вовка, не вырос Вовка в красивого Володьку, не завел Владимир Николаевич семью и не родился у него сын Николай.

Гордый исполнением своей миссии Николай улыбался. Только вдруг улыбка на лице русского юноши сменилась гримасой боли – это в грудь его ударила пуля, выпущенная в январе 1943-го добрым Гансом Раухом.
Глотая ртом воздух, Николай навалился на трибуну и с ужасом смотрел на свои становившиеся все более прозрачными руки. Вот уже сквозь них видны листы с его напечатанной речью, вот уже его руки превратились в едва видимые контуры. Это уходил в небытие не родившийся правнук русского солдата, убитого в Сталинграде.

А депутаты Бундестага все продолжали хлопать в ладоши, и дольше всех аплодировал с трибуны для почетных гостей Ганс Раух – ветеран и невинная жертва Второй Мировой войны, которого в январе 1943-го миновала советская пуля.