«Если пенсионный возраст повысят, безработица будет страшной»

О том, что возраст выхода на пенсию вскоре может быть увеличен, в последнее время говорят все чаще. Вот и Дмитрий Меведев, наконец-то признался в том, что и так давно было ясно — правительство приступит к обсуждению повышения пенсионного возраста. Это произойдет, видимо, сразу после инаугурации Путина и переназначения Медведева, которому и поручат в конце концов все непопулярные реформы. Соответственно, огромной армии людей в возрасте 55+ будет нужна работа. Смогут ли они трудоустроиться? Или удержаться на существующих рабочих местах? Ведь не секрет, что сейчас и 40−45-летние очень часто не могут найти работу…

Об этом мы решили поговорить с экспертами накануне 1 мая — ведь, как известно, это праздник не только весны, но и труда.

Статистика тут довольно печальная: только 3% сотрудников, нанятых через «HeadHunter» в 2015 году, были старше 45 лет — это некий «возраст отсечения». «В подавляющем большинстве работодатели ориентированы на работников 23−40 лет», — говорится в отчете. В кризис те, кому «за 45», становились первыми кандидатами на увольнение. А сейчас их если и берут, то меньше платят.

Моя 45-летняя знакомая, классный специалист, искала работу почти год, ежедневно рассылая резюме. Откликов — ноль. Лишь когда она, отчаявшись, убавила себе 10 лет, ее пригласили на собеседование. На что же тогда рассчитывать 55-летним несостоявшимся пенсионерам?

— Тенденция такова, что рынок труда меняется в сторону более молодых специалистов, — говорит Ольга Глухова, руководитель проектов НП «Эксперты рынка труда». — Соответственно, люди предпенсионного возраста испытывают все больше трудностей с поиском работы или с сохранением рабочего места. Во многом это связано с тем, что появляются новые инструменты, новые информационные системы, а людям в возрасте сложнее этому обучаться и эффективно работать. Поэтому работодатели предпочитают нанимать более молодых — с меньшим опытом и меньшей зарплатой.

С увеличением пенсионного возраста проблема будет только усугубляться — специалистам 40+ будет все сложнее найти работу. С точки зрения рынка труда я не могу назвать это решение правильным. Государству, если оно решится на этот шаг, надо разрабатывать программы, которые бы стимулировали работодателей брать таких людей на работу или сохранять их рабочие места. Выход может быть и в открытии человеком предпенсионного возраста своего дела — но и в этом случае тоже нужна помощь со стороны государства, какие-то льготы, гранты.

— Работу найти очень сложно — вне зависимости от возраста, от специальности. Многие отрасли испытывают проблемы, до сих пор идут сокращения, новые рабочие места не открываются, люди очень держатся за то, что имеют. Многие компании перешли на серые зарплаты.

Но проблемы есть в каждом возрасте. У молодых нет опыта работы, у специалистов средних лет завышенные требования к работодателям по части зарплаты — ведь у них дети, кредиты, ипотека. У людей предпенсионного возраста дети уже выросли, казалось бы, можно полностью отдавать себя работе, но работодатели не очень хотят их брать.

— Они считают, что у людей 40+ более консервативные взгляды, они меньше способны на компромисс, не хотят подстраиваться, хуже усваивают новое, у них ниже эффективность труда, могут начаться проблемы со здоровьем. А работодатель, естественно, хочет эффективного, работоспособного, суперответственного сотрудника за минимальную оплату труда.

считает, что сейчас такого явно негативного отношения к возрастным специалистам, какое было пару лет назад, все же нет:

— Если смотреть на текущую структуру рынка труда, то сейчас порядка 9−10% штата компаний составляют сотрудники старше 45 лет. Это неплохая цифра, учитывая, что несколько лет назад был ориентир исключительно на молодых специалистов, перекос в их сторону. Кроме того, есть тенденция удержания в принципе всех сотрудников на рабочих местах.

— После принятия закона о дискриминации работодатели перестали озвучивать возраст как причину для отказа, чтобы не попадать под этот закон. Но некоторые действительно не просматривают резюме, которые датируются определенным возрастом — есть такая тенденция. Бывает, что у молодого руководителя компании какие-то личные предубеждения по этому поводу, но никто никогда об этом не скажет прямо. Люди в возрасте действительно долго могут искать работу, их могут не брать, но все же сейчас ситуация менее острая, чем была в 2015 году.

Риски по поводу возрастных сотрудников понятны — темп компании, корпоративная культура может такому сотруднику не подойти, он может не вписаться. Молодые специалисты более инициативные, более креативные, более современные в смысле взаимодействия с цифровыми технологиями. Но, с другой стороны, молодой сотрудник может быстро уйти с места работы — они амбициозные, скачут с проекта на проект. Возрастные в этом плане выигрывают, они держатся за работу.

— Конкуренция высокая. В Москве она порядка 9−10 человек на одну позицию, по России чуть ниже, но это все равно раза в полтора выше, чем было в 2012−13 годах.

Кроме того, работодатель стал более тщательно подходить к найму сотрудников. Уже недостаточно одного собеседования, приходится проходить очень много различных этапов. Срок найма увеличивается. Если раньше в течение 1−3 месяцев можно было найти работу, то сейчас среднее время поиска 6 месяцев, и это считается нормальным.

— Неплохие шансы трудоустроиться в сферах, где наблюдается явный дефицит кадров и куда не стремится молодежь. Это достаточно большое количество инженерных специальностей. Много людей предпенсионного возраста занято в производственных компаниях. И в науке, и в медицине, и в педагогике традиционно достаточно возрастные сотрудники. Они могут быть востребованы и в агропромышленном комплексе, который сейчас набирает обороты.

Зарплаты в этих сферах не так высоки, как хотелось бы молодежи, но для возрастных сотрудников тема зарплат стоит не так остро — они уже состоялись в карьере, вырастили детей и менее притязательны по зарплатным ожиданиям.

что в случае повышения пенсионного возраста проблема безработицы страшно обострится: «На рынке будет избыточное предложение труда, последует падение зарплат, будет создана почва для социальных волнений, трудовых конфликтов».

Кроме того, по мнению эксперта, эта идея вступает в резкий конфликт с идеей ускорения технологического прогресса, построения цифровой экономики:

— Во Франции бесконечные циклы повышения пенсионного возраста в 1990—2000 годы привели к тому, что первую работу молодежь находит в возрасте около 29 лет. Их устраивают стажерами, на их зарплаты не начисляются социальные и страховые взносы — лишь бы они обходились дешевле работодателю. И это чудовищный результат! Молодежь, которая как раз владеет современными технологиями, остается за бортом занятости. То же самое может произойти и в России.

Уже сейчас у нас половина выпускников вузов не может устроиться по профессии. Хотя именно они смогли бы с легкостью освоить новое оборудование, внедрять новые услуги. Старые собаки трудно учатся новым фокусам. Надо обеспечивать трудоустроенность молодежи.

— Не смогут! Любые меры в этой области должны сочетаться с усилением социальной защиты в сфере занятости. Но у нас с 2001 года отменено страхование занятости, защита от безработицы производится на бюджетные средства регионов, большинство из которых дефицитно. Денег нет, и пособия не соответствуют тем нормам, которые установлены международным законодательством.
Международная конвенция о стандартах труда аж 1952 года говорит, что пособие по безработице должно составлять 40−45% от среднего заработка в стране. Эту конвенцию мы с 1952 года так и не ратифицировали. У нас едва-едва 10%, и только сейчас Минтруд стал размышлять о повышении верхней границы пособия.

— Эти цифры не отражают существующую ситуацию — люди действительно соглашаются на любую работу. Хотя, конечно, их интересует работа по профессии — в соответствии с накопленным опытом и образованием, но найти они ничего не могут. Так что профессиональная безработица колоссальная. Кроме того, многие соглашаются на работу без оформления трудовых книжек — поскольку работу ниже квалификации считают для себя позорной…