Эпоха безответственности. Почему никто в России не хочет ни за что отвечать

Директор Магнитогорского металлургического комбината Григорий Носов выступает перед рабочими. 1940-е гг.

Но с определённого уровня вся ответственность куда-то улетучивается. Министр отрасль завалил – перевели на другую, сидит физиономия в телевизоре, нас уму-разуму учит. У главы госкорпорации космические корабли падают, как листья осенью, – глядь, сидит в том же телевизоре, про перспективы рассуждает. Режиссёр снял фильм, который на 100 выделенных бюджетных миллионов собрал 4 копейки, – и тоже из телевизора на нашу бездуховность страшным шёпотом ужасается.
Даже «ай-ай-ай» никому из этого общества с безграничной безответственностью ни разу не сказали. Никто с этого олимпа так и не упал, никого из них на заводе не видел. Кооператив «Божья роса» какой-то.

Это бесит. От этого бомбит. И фраза «Сталина на вас [цензура] нет» сама просится на язык. Потому что народ – он всё помнит. И помнит, как жила элита при Сталине. Хотите напомню?
Я сейчас много читаю документов того времени в связи с работой над новой книгой. И попался мне один эпизод. Это было в войну, в 1941 г. На уральских заводах никогда не было прокатных станов для броневой стали, их вообще всего четыре было на весь Союз – три на Украине и один в Питере. Все пришлось вывозить от наступающих немцев. И пока не были запущены эти эвакуированные прокатные станы, не на чем было катать танковую броню. А генералы на каждом заседании ГКО криком кричат: «Дайте танки!!!»
И тогда на «Магнитке» придумали катать броню на блюминге. Сами придумали – это важно. Не буду вас грузить техническими подробностями, но это примерно как жарить блины на утюге – теоретически возможно, но практически мало кто пробовал. Никто в мире не пробовал, если честно. Всё усугублялось тем, что примерно 40% вероятности было, что при попытке прокатать броневую сталь блюминг запорют, а это был крупнейший блюминг в СССР. Что автоматически означало изрядно просадить всю оборонную промышленность страны, которая и так отчаянно не успевала за нуждами фронта.

Так вот, легендарный директор Григорий Иванович Носов по прозвищу Дед, руководивший «Магниткой» всю войну, на первую прокатку броневой стали на блюминге, по воспоминаниям жены, ушёл с пистолетом в кармане пальто. В пистолете был один патрон – считалось, что при таком исходе не тронут семью. А Деду на тот момент было 35 лет, и дети малые были ещё – 9 и 4 года.
Ещё раз акцентирую. Это была идея его инженеров, он её поддержал. Он продавил её у наркома Тевосяна. Это была их инициатива. Их никто не заставлял, они сами решили, что надо спасать страну, извините уж за громкие слова.
Но это была и его ответственность. Он – главный, он директор комбината. Он ВЗЯЛ эту ответственность НА СЕБЯ.
И потому – пистолет в кармане пальто.

Я не говорю, что та система была наилучшей, оптимальной и даже просто хорошей. Но она, если вынести за скобки мораль, работала и обеспечивала довольно высокие темпы развития страны.
Для меня бесспорно, что возрождать её сегодня – идиотизм. Но столь же бесспорно для меня и то, что без последовательного введения принципа всеобщей ответственности на всех уровнях мы никуда не продвинемся и рейтинг Сталина продолжит расти.
И ещё одно. Ни разу за всю историю нашей страны элита и общество не были так едины, как тогда. Носов умер в августе 1951 г. в Кисловодске, куда поехал с женой в свой первый отпуск после войны. Почему так поздно? Потому что послевоенные годы были для металлургии немногим легче, чем военные. Оно, конечно, ура, Победа, да... Но 75% заказа как корова языком слизала. Ну не надо стране больше столько танков, извини! А чем занять и как кормить людей – думай сам, ты директор. Завод, город и люди на тебе.

Кое-как разгрёб к 50-м, поехал в отпуск – Кисловодск, нарзан, кипарисы, солнце. Расслабился, чуть отпустил струну внутри, а сердце хлоп – и лопнуло, выработало ресурс. 45 лет. Обширный инфаркт.
Гроб привезли в Магнитогорск и установили во Дворце культуры металлургов. И два дня туда шли люди – весь город шёл проститься со своим директором.

Зарёванная поэтесса Людмила Татьяничева стихи читала:
"Сдержим слово.
Слёз ему не надо,
И унынье тоже ни к чему.
Трудовая слава комбината
Будет вечной памятью ему.
А людская река всё текла и текла... "