Александр Скробач про Польшу

Клим Жуков. Всем привет. А мы сегодня поговорим про одну соседнюю страну, которая называется Польша. Там много всего интересного происходит. Расскажет нам про это Александр Скробач. Александр, привет.

Александр Скробач. Мое почтение, Клим Александрович. Ну, слушай... Ну, соседней, ты загнул. Она весьма условно соседняя.

Клим Жуков. Недалеко же.

Александр Скробач. В Калининградской области соседствуем.

Клим Жуков. Да.

Александр Скробач. Так случилось, что между нами образовалась прослойка. Ну, ладно. Я не об этом. Последнее время пошло оживление на польском направлении. Владимир Владимирович стал разные слова говорить. Правдивые, но для поляков нехорошие.

Клим Жуков. Это ты имеешь в виду искрометную лекцию, которую наш президент прочел по поводу начала Второй мировой войны?

Александр Скробач. Событий предшествующих.

Клим Жуков. Событий предшествующих, да.

Александр Скробач. На самом деле ситуация сейчас с Польшей, на мой взгляд, по моему оценочному суждению, обретает очень нехороший оборот. Во-первых... Во-первых, очевидно, что Польша в планировании будущих... Сейчас скажу страшную вещь. Но, тем не менее. Реально так считаю. В планировании будущих военных действий против России... Польше теми силами, которые это дело планируют... Грубо говоря, Америкой. Отведена очень важная роль. Понятно, что действия эти планируются. Американцы сами это не скрывают. Недавно тут было, так сказать, выступление компетентного товарища о том, что план нападения на Калининград готов и так далее. Собственно Калининград они посчитали нашей ахиллесовой пятой. Так оно есть на самом деле. Я думаю, в ближайшее время будет разыгрываться карта Калининграда. И при определенных обстоятельствах наши партнеры могут пойти на открытый вооруженный конфликт с нами. Понятно, что на материковую Россию они конечно же не нападут, а вот на Калининград могут. И, опять же, исходя из публикаций в прессе, основную роль здесь отводят нашим бывшим польским братьям. Хотя нам они совсем не братья. Совсем не братья. Категорически. Но бывшим нашим союзникам по Варшавскому договору. Ну, и соответственно пожинать плоды этой предполагаемой с их стороны победы тоже будет Польша. Я думаю, что наше высшее военное руководство осознает это все. Военно-политическое. Поэтому наступательная риторика возникла не случайно. Другое дело, что вся эта наступательная риторика, она половинчатая. Потому, что всей правды о роли Польши во Второй мировой и в Великой отечественной войне не говорится. В СМИ этого нет. Молчит. То, что сказано, это, знаешь... У нас с Дмитрием Юрьевичем ролик был три или четыре года назад про Тишинскую Силезию. Фотографии показывали. Да. Про Катынь был ролик. С того времени мало что изменилось. По-прежнему мы берем на себя ответственность за Катынь. Здесь на самом деле я скажу следующее... Я скажу удивительную, парадоксальную вещь. Которая может наших зрителей поначалу шокировать и вызвать в отношении меня некий негатив. Я на знаю кто уничтожил поляков в Катыни. По моему разумению, начали наши, подхватили немцы...

Клим Жуков. Однозначно. В руки попалась масса людей, которые много чего интересного сделали во время Польско-Советского конфликта 1920-х годов. Естественно, когда они попали в руки... А что с ними делать? Массаж?

Александр Скробач. Смотря чего. Короче говоря, смотри. Здесь дело даже не в конфликте 1920 года. Здесь дело совершенно в другом. На самом деле есть такая вещь, как историческая правда. Это самая страшная вещь. Самая скрываемая вещь в нашем постоянном бытие. И мало кто отваживается эту историческую правду в полном объеме выдать. Мы сейчас ее выдадим. Вот... Так, что, уважаемые зрители, вам сильно повезло. Я бы сказал. Так вот, на самом деле правда эта будет ужасной. Дело в следующем. По поводу Катыни. Я лично считаю, даже если наши участвовали в этом мероприятии...

Клим Жуков. Точнее мероприятиях.

Александр Скробач. Мероприятиях. С советской стороны это был чистый акт самообороны. Я объясню почему. Давайте вернемся... Перенесемся в трагичный день 22 июня 1941 года. Перенесемся, например, в город Брест. Брест-Литовск. Есть такой исследователь, Ростислав Алиев. Который долгие годы занимается обороной Брестской крепости. Штурма Брестской крепости, обороны. И так далее. Это мое личное мнение, никому не навязываю. Считаю этого человека одним из лучших исследователей современной России. По пальцам, пожалуй, одной руки, я могу, так сказать... Поставить с ним рядом... Я являюсь поклонником его творчества. И его таланта. Но на самом деле есть момент... Его талант заключается в том... Он занялся такими вещами... Такие вещи, которые повлекут за собой на самом деле титанические сдвиги. И даже дело не в самой Брестской крепости. Хотя это тоже интересный момент. А дело в том, что происходило утром 22 июня в Бресте. На самом деле не только в Бресте. Скажу дальше. Что произошло утром 22 июня в Бресте? В 4 часа утра по нашему времени... В начале пятого. Началась война. Артобстрел. Что последовало сразу после артобстрела? Немецкие пехотные части стали переходить через реку. В Бесте они появились часов в 9, в 10 утра. Так вот, между 4 и 9 часами на улицах Бреста и его окрестностей творился Дантов ад. Что произошло? Произошло восстание военизированных польских формирований. Почему польских? Потому, что Западная Украина, как бы, этнически разделилась на три части. Поляки, которые жили в основном в городах. Белорусы, которые жили в селе. И евреи, которые жили в основном в городах. Так вот. Белорусы приняли нейтрально-положительно приход советской власти, вступление в БССР. Соответственно, поляки резко отрицательно, евреи резко положительно. Соответственно, основными проводниками советской власти на этих территориях были евреи, а также, так называемые, восточники. Люди, присланные из центра. Как правило, из восточных районов Белоруссии. Те же самые белорусы. Так вот. Поляки были категорически против. И вот это категорически против, оно вылилось в восстание. Утром 22 июня началась форменная резня. Резня на улицах Бреста. И не только Бреста. На самом деле вся Западная Белоруссия, весь этот фронт в несколько сотен километров, он моментально весь вспыхнул этим польским восстанием. И тут началось самое страшное. Жертвами... Первыми жертвами поляков стали кто? Правильно. Семьи комсостава. Которые с первыми выстрелами должны были выйти в пункты сбора для дальнейшей эвакуации. Соответственно, там, где семьи комсостава двигались в составе каких-то колонн воинских, где кто-то мог их прикрыть... Эти колонны обстреливались, люди гибли, но там хоть как-то они избежали непосредственно расправы. А там, где люди шли без прикрытия, там этих людей вооруженная толпа умертвляла. В том числе самыми изощренными способами. То есть, начались жуткие убийства. Молодых женщин. Комсостав был молодой, как правило. Женщины возраста 20-30 лет. И детей. Что там творили с этими бедными женщинами и детьми поляки, я даже здесь не берусь рассказывать. Там были самые изощренные методы убийства людей. Причем люди умирали долго. И чрезвычайно мучительно. Там были сексуальные преступления. Там было все, что угодно. И самые разные способы убийства детей. Не хочу об этом говорить. И это продолжалось долгими часами. Это имело место по всей территории Западной... Прифронтовой территории Западной Белоруссии. Это делали поляки. И самое страшное заключается в другом...

Клим Жуков. Это было народная инициатива или подготовленные группы?

Александр Скробач. Вот. Это абсолютно правильный и самый страшный вопрос. Если это была народная инициатива, то вряд ли народная инициатива... То есть, спонтанно все. Быстро. Они же не знали, что война начинается. Вдруг какая-то провокация. Сейчас НКВД приедет и всех выпорет. Фигурально выражаясь. Там же был террор. Поезд с депортированными ушел с Брестского вокзала, вроде как, накануне войны. То есть, НКВД свирепствует... И тут возникает массовое выступление. Вооруженное. То есть, ты... Свирепствует НКВД, а ты там бывший польский военнослужащий, еще что-то... У тебя под кроватью лежит винтовка, запас патронов, пара гранат. И ты ничего не боишься. И тут снаряд взорвался... Даже военные профессиональные в Брестской крепости не поняли что произошло. А тут все сразу поняли. Что по городу... Где-то, что-то загудело. И ты в 4 часа утра хватаешь винтовку и бежишь, и начинаешь стрелять. Ну, это нормальное поведение. Мы всегда так делаем. Каждое воскресенье в 4 часа утра. Вот. И это имело огромный размах. И тут конечно нужен свой исследователь, который бы занялся исследованием этого момента. Тут сразу возникают вопросы чисто научные. Организовано это было или нет? Если организовано, то кем? Структура организации. Самый пикантный вопрос. Как была эта организация связана с немцами? То есть, знали ли эти вооруженные формирования поляков и их лидеры о предстоящей 22 июня 1941 года агрессии? Знали они о начале войны или нет? Координировали они свои действия с немцами или нет? Вот. Следующий вопрос. Как это повлияло на общую военную ситуацию? Как это повлияло на обороноспособность... На первый сражения... Приграничные сражения. Потому, что... Что же было? Советская “оккупация“ была очень странная. Поляков призывали в армию. В Брестской крепости было приписного состава, то есть, призванных на 45-суточные сборы, огромное количество. Многие тысячи. И что было? Они-то были в форме Красной армии. И отсюда возникли все эти многочисленные диверсанты. Которых немцы ловко ввинчивали в подразделение. Чуть ли не в каждое отделение наше. Кто-то стал где-то стрелять. Сразу появляется диверсант. Такое же невозможно. Правильно? Конечно были диверсии. Но это... Если взять за 100 процентов весь массив диверсий, то немцы причастны, может быть, к 5 процентам, к 10 процентам. А 90 процентов, это кто? Это те же самые поляки, которые призваны были в ряды Красной армии, которые либо пошли сдаваться, либо стали убивать командиров, политруков, наиболее активных людей. И так далее. Я уверен... Опять же, это нужно отдельно исследовать, но я уверен, что эти многочисленные случаи обрезания проводов, подрывов линий связи, уничтожение делегатов связи, нападения на тыловые колонны связаны именно с этой активностью поляков. С польским восстанием. Естественно, это восстание сразу приобрело антисемитский характер. Потому, что евреи были проводники советской власти.

Клим Жуков. Да и вообще привычно.

Александр Скробач. И вообще нехорошие. Нехорошие. С точки зрения поляков. Когда можно их порезать, чего же не порезать. Веками резали. Шутки шутками, но на самом деле, возвращаясь... А теперь на эту ситуацию посмотрим с другой стороны. Катынь. Кого там ликвидировали наши, либо не наши? Ярых антисоветчиков и русофобов. При этом они прошли предварительную фильтрацию. И все хорошие оказались в Бресте в 1941 году. Они терзали наших... Растерзывали наших женщин и детей. А эти были по сравнению с этими еще плохие. Понимаешь? И они оказались в тюрьмах и лагерях. Предположим, что мы их не убили. Ну, скажем так... Они остались живы и на свободе. Где бы они оказались 22 июня 1941 года? В Бресте. Чем бы они занимались?

Клим Жуков. Тем же самым.

Александр Скробач. Я думаю, нюхали бы цветочки. Без сомнения. Встали бы в 4 утра и пошли бы нюхать цветочки. Пока еще роса. Такой запах приятный. К чему бы это привело? К тому бы, что жертв среди женщин и детей было бы больше. Поэтому каждый уничтоженный русофоб, антисоветчик в Катыни равно десятки спасенных жизней женщин и детей в приграничной полосе 22 июня 1941 года. Каждый депортированный... Да? Получается, что НКВД не занималось террором, а понимало, что готовится... Во время... Если начнется война, сразу же возникнет бунт, восстание вооруженное. То есть, НКВД занималось делом. Не просто так депортировало, а старалось это дело погасить. Понятно, что изучать документы, тут нужно смотреть. Исследователь, и не один. Это серьезная тема. Но получается так, что это, по сути дела, не какая-то бессмысленная жестокость, а вполне осмысленное действие. Практика – мерило истины. Она показала.

Клим Жуков. Ну, там же все-таки... Если учесть то количество трупов польских, которые были выкопаны в итоге с немецкими пулями, и связаны немецкими веревками, и прочее... Немцы там перестреляли, как минимум, не меньше. Как минимум. Скорее всего сильно больше. Вопрос: “Зачем?“ Если эти поляки могли бы оказаться им полезны.

Александр Скробач. Ну, во-первых, как бы... Их перестреляли потому, что могли. Во-вторых, так сказать, перестреляли потому, что за людей они их не считали. В-третьих, они были полезны не живыми, а мертвыми. А если так, то судьба их была решена. В-четвертых, я не знаю кто кого стрелял в Катыни. Но я думаю, это оценочное суждение личное, что наши начали наиболее буйных, а немцы, так сказать, дело завершили. Всех подряд. Потому, что так было выгодно. Такие вещи не возникают просто так. Такое просто так не находится. Тем более, это было не только в Катыни. Нашли только там. Понятно, это была провокация. Оставим это за рамками. Просто само отношение к этим жертвам. Помня и зная, что эти люди делали 22 июня, и не только 22 июня, 1941 года с нашими женщинами и детьми... Сколько они растерзали, сколько они убили. Понимаешь? Отношение должно быть совершенно другое. На самозащиту, на самооборону. Вот и получается, что Катынь, это была самооборона. Кто-то понимал, что будет так. У кого-то мозги были. На два хода вперед просчитать. В нашем руководстве. И он просчитал. Но я могу сказать следующее. Времена были такие. Либо ты, либо тебя. Не просто тебя, но и твою семью на твоих глазах. Изуверским способом. Вот какое было время. Я могу сказать следующее. Что... Это касается меня лично. Моя двухлетняя мама, мой двухмесячный дядя и моя бабушка 24 лет от роду тогда, 22 июня 1941 года оказались в Граево. И они видели все это собственными глазами.

Клим Жуков. А Граево, это где?

Александр Скробач. Пикуль писал “Честь имею“. Главный герой служил в Граево. Это Восточная Пруссия, в районе Белостока. И там они оказались... Собственными глазами наблюдали. Нам надо эти народы, тех же самых поляков, делить как евреи делят. На праведников и преступников. Пособников и праведников. Так вот. Нашелся один поляк-праведник, который мою бабушку, мою маму и дядю, он остановил и сказал: “Давайте я вас выведу. Потому, что наши ваших уже ловят“. И он задами их вывел и сказал: “Ни в коем случае не идите в крепость Осиновец“. А Осиновец был пунктом сбора для дальнейшей эвакуации. И вот бабушка шла мимо. Она видела, как эту крепость бомбила авиация. Поляки уже все знали. Это по поводу стихийности. Это мои подозрения, это не научные... И тем не менее. И дальше, как рассказывала бабушка, поляки выставляли блокпосты, комендатуры. Которые сдерживали, пытались передать наступающим немцам весь этот поток беженцев. И люди гибли в массовом количестве уже потом. Эти комендатуры шли очень-очень далеко. Чуть ли не до старой границы с Белоруссией. И поляки рассчитывали, что все это будет... Что они здесь будут властью. Только уже позже поляки поняли, что немцы их кинули, они очень сильно расстроились и начали халтурить. Они прямо говорили: “Нас немцы сменяют. Придут немцы. Мы вас пропустим. Сделаем вам одолжение. Спасем ваши жизни“. И пропускали людей. Это абсолютно не исследованные вопросы. Здесь нужно... Раз уж политическое руководство дало отмашку... Раньше понятно, все это было... Ты сам понимаешь. Вот. То сейчас можно этим заняться. Но те выводы, к которым мы придем в отношении наших польских партнеров, они будут чудовищными. Чудовищными.

Клим Жуков. Ну, а чего чудовищными? Нам тут же скажут: “Послушайте, товарищи, у вас были плохие люди. И у нас были плохие люди. И что теперь? Это были плохие люди, мы их осуждаем“.

Александр Скробач. Да ты что? Прямо так и скажут? “Осуждаем“ произнесут? А я так думаю, что...

Клим Жуков. Ну, слушай, они... Через сколько? Через ровно 100 лет после оккупации Филиппин... Начала оккупации Филиппин. Американцы извинились, сказали: “Извините“. А чего? От того, что они извинятся, с них не убудет. Скажут: “Вообще-то мы хорошие. Но среди нас были какие-то плохие. Возможно. Если какие-то документы нашли. Значит, в самом деле чудил и безобразничал. Это плохие люди, мы не любим таких. И вы не любите. А у вас был Сталин, который... Если Гитлер убил 27 миллионов, то Сталин 54“. Ну, понятно же.

Александр Скробач. А почему не 270? Сейчас ты обидел либеральную общественность.

Клим Жуков. В два раза больше. Ну, я к примеру. “У нас плохие были, а у вас Сталин. Гораздо хуже“.

Александр Скробач. Я, честно говоря... Нам должно быть наплевать что скажут поляки в ответ.

Клим Жуков. Да. Это я просто на твою реплику, что вскрывшаяся истина может кому-то не понравиться.

Александр Скробач. Она нас может ввести в очень печальное понимание того, что у России есть, в общем-то, один союзник. Два. Армия и флот.

Клим Жуков. Это очень дурацкая фраза Александра III, который был невеликого ума мужчина. Если у страны есть союзники только армия и флот, а теперь еще и ВКС, три союзника, то значит это руководство страны нужно срочно куда-то выгонять. Если союзников всего три.

Александр Скробач. Нет. Я так думаю, что... Я тут позволю себе с тобой не согласиться. Я так думаю, что эту фразу можно трактовать следующим образом: “Хватит платить и каяться“. Те преступления, которые были совершены против русского народа... Те преступления, которые были совершены против русского народа, они чудовищны. И нужно понять, что в 1940-х годах, в 1930-х годах руководство Советского Союза не выбирало между плохим и хорошим. Оно выбирало между плохим и смертельно опасным. Смертельно плохим.

Клим Жуков. Вариантов никаких не было.

Александр Скробач. Нужно понимать, то, что делали советские спецслужбы, они это делали не абы как. То, что мы не знаем, на то есть спецслужбы. И здесь любая новая информация, любая попытка заглянуть за угол меняет наше мировоззрение по поводу того, что было. Что касается поляков. Ну, не знаю. Я бы на их месте молчал бы в тряпочку. Потому, что... Если уж быть до конца честным...

Клим Жуков. Когда мы говорим “поляки“, мы говорим “польское руководство“. Мы отлично понимаем...

Александр Скробач. Праведники были. И сейчас...

Клим Жуков. Поляки бывают всякие. Я в принципе к самим полякам отношусь предельно благожелательно. Как ко всем, пока они не докажут, что они мудаки. Извините.

Александр Скробач. Ну, вот 22 июня 1941 года многие из них доказали, что они такие... Конечно можно сказать, что это было результатом Сталинских репрессий, что это мы их довели. Наверняка это будет сказано. Но знаешь, что я тебе скажу? Тут принципиальный момент. То, о чем я сказал. Было ли это организовано.

Клим Жуков. Это важно.

Александр Скробач. Было ли это в сговоре с немцами. Либо само так получилось. Когда на эти принципиальные моменты будут даны ответы, в зависимости от этих ответов мы можем говорить довели мы их, либо нет. А так в принципе как бы тебя кто ни доводил, но идти и убивать женщин и детей самым зверским образом... Это как-то, я считаю, неправильно.

Клим Жуков. Ну, конкретно у польского населения после присоединения Западной Белоруссии и Западной Украины... Это было очень недолгое время. Очень недолгое. Там какие-то личные мотивы в массовом порядке... Так, чтобы поднять массовое народное выступление. Просто времени бы не хватило.

Александр Скробач. Там даже процент коллективизации, на которую все пальцем тыкают, на Западной Украине был 15 или 17 процентов. А в Белоруссии, думаю, что еще и меньше. Там никто ничего не успел сделать.

Клим Жуков. Это же сколько получается. Это их 14-15 сентября начали присоединять.

Александр Скробач. Мы же говорили. В ноябре их только присоединили.

Клим Жуков. Их в ноябре присоединили. А 22 июня... Полтора года.

Александр Скробач. Свирепствует НКВД. Свирепствует, свирепствует. А у тебя винтовка на чердаке или под кроватью. И у соседа твоего винтовка. И у соседа соседа винтовка. И вы объединяетесь в боевую группу, начинаетесь стрелять. Это что за свирепствование такое? Или это было сделано... Завезено заранее. Вопросы, вопросы. Но факт остается фактом. Было это событие. Оно должно получить оценку.

Клим Жуков. Исследования. Потом оценку.

Александр Скробач. Исследования, оценку. Замалчивать это, как это было раньше... Ну, все-таки... Не то, чтобы его специально замалчивали. Свидетелей мало осталось.

Клим Жуков. Оно не педалировалось просто в связи с тем, что политический момент был крайне неподходящий. Потому, что братская Польша. У нас совершенно также не педалировалось действия украинских коллаборационистов. У нас знали только Власова. Все. Потому, что его не спрятать. Вот есть мерзавец Власов. Он же был такой не один. Были и в прибалтийских республиках, и на территории Белоруссии, и на территории Украины. Об этом не принято было говорить. В советское время. Я понимаю откуда это растет. Абсолютно понимаю. У нас было табу на кровавость истории. Табу было.

Александр Скробач. Мы были очень изнежены.

Клим Жуков. У нас запрещено было говорить о депортации народов. Почему это стало таким козырем? Все эти истории. Депортация чеченцев, крымских татар. Например. Потому, что об этом вообще не говорили. Не говорили никакого вранья. Не сообщали никакой ложной информации. Просто не сообщали. Конечно кое-какое понимание было. Были люди, которые участвовали в этом непосредственно. Или непосредственно пострадавшие. Но из рупоров... В учебниках истории, в выходивших монографиях об этом ничего не говорили. Было умолчание. А этого быть не должно. Я считаю, что нет ничего в истории страшнее, чем умолчание. История, это процесс становления настоящего. Как только ты попытаешься не то, что соврать, а не сказать чего-то... Как только это будет открыто, это твое умолчание, движением одного пальца можно будет развернуть в крайне негативную для тебя сторону. Настоящее, сформированное в прошлом, показывает, что ты, твои деды, прадеды, это преступники. Ты наследник преступников и пользуешься незаслуженно отжатыми благами.

Александр Скробач. И твое будущее станет весьма шатким. А, возможно, даже непредсказуемым. Непредсказуемость в будущем.

Клим Жуков. Конечно это гигантская ошибка, вызванная строго заботой о текущем спокойствии людей. Это просто потому, что народ, который находился в высшем руководстве, это вчерашние крестьяне в огромной массе своей. А в крестьянской цивилизации такие вопросы поднимать не принято. Люди, которые выросли в деревне, в настоящей русской деревне, с тысячелетними корнями. Как только ты начнешь выяснять кто кому бил морду, кто у кого угнал коня, кто кого вилами в бок, вы будете резать друг друга потом поколениями. Об этом говорить просто не принято. И люди с таким укоренившимся в голове оказались при руководстве страны. И они просто перенесли свое архаическое понимание на процесс освещения истории. Поэтому: “Есть у нас братская Польша. Она уже братская. Зачем будем вспоминать про какое-то восстание? Не надо об этом говорить“. Мы кого-то расстреляли из поляков в Катыни? А поляки у нас, между прочим, перерезали 60 тысяч человек. И уморили в концлагерях во время 1920-х годов.

Александр Скробач. Официально они не знали гигиены. Поэтому умерли от “испанки“. Официальная польская позиция.

Клим Жуков. Да. И об этом говорить никто не будет. Соответственно, у нас все в порядке, ничего не будем ворошить, все нормально. Поэтому никакого карт-бланша на такого рода исследования и их массовое издание не давали. Это, повторюсь, была огромная ошибка. Потому, что ничего в прошлом не должно быть скрыто. Чем более оно будет открыто и исследовано, тем сейчас спокойнее будет. По крайней мере неожиданностей никаких.

Александр Скробач. Очень умная... Очень хорошая мысль. Понимая как оно было совсем недавно... Что такое 75 лет для истории?

Клим Жуков. Это вчера было.

Александр Скробач. Понимая как это было вчера, можно догадаться как это будет сегодня. Поэтому нужно держать порох сухим. И понимать, что сейчас наступает время непредсказуемости. И вообще надо крепить оборону. Развивать военно-промышленный комплекс. Развивать науку, медицину, образование. Просвещать народ и заботиться о его приращении. Короче говоря... Жить с большой буквы. Жить. Не воровать.

Клим Жуков. Свежо предание, Александр... Потому, что все это в полном объеме при текущем положении дел не возможно. Потому, что первое, самое главное, мероприятие по укреплению обороноспособности страны, как писал Макиавелли еще давным-давно: “Лучшая из крепостей не быть ненавистным своему народу“. Вот. А у нас есть некая часть нашего руководства, которая, кажется, делает все, чтобы быть ненавистным своему народу. Вот в чем дело.

Александр Скробач. Я должен отметить движение в правильном направлении и некоторую часть...

Клим Жуков. Это с пенсионной реформой ты имеешь в виду? Это правильное направление у нас такое?

Александр Скробач. Смена правительства.

Клим Жуков. Это поменяли, условно говоря, Зеленского на не Зеленского. У нас был свой Зеленский, условно говоря, теперь его поменяли на не Зеленского. Такая смена офигенная.

Александр Скробач. Ну, знаешь, и все же. Даже путь в тысячу миль делается с первого шага.

Клим Жуков. Смотря в какую сторону этот шаг. Если он в сторону прохождения пути, то да. Если в обратную сторону или вбок, то...

Александр Скробач. Это покажет второй шаг.

Клим Жуков. Свежо предание... Но будем надеяться. Будем надеяться на хорошее, а изучать автомат Калашникова.

Александр Скробач. Да мы его уже знаем.

Клим Жуков. Я тоже. Но тем не менее. Новая... АК-105.

Александр Скробач. АК-105 это же то же самое, что... Это же фактически такой АКМС-74У... АК-104, АК-105, это, по-моему, другой калибр... Чуть-чуть у них ствол с этим самым...

Клим Жуков. Вот видишь. Все уже знаем.

Александр Скробач. Там по-другому ствольная коробка открывается. Изучать.

Клим Жуков. Спасибо, Александр.

Александр Скробач. Таки да.

Клим Жуков. Надеюсь, плохого мы все-таки не увидим. На сегодня все.