Охтинский мыс как источник политического капитала

Стоит начать с предыстории вопроса. Губернатор Петербурга Валентина Матвиенко руководила городом в «тучные» годы, когда росли цены на нефть и государственные корпорации, начиная с «Газпрома» и заканчивая Роскосмосом, приносили существенные доходы в федеральный бюджет. Росла и казна Петербурга, поскольку Валентина Ивановна делала все возможное для регистрации крупнейших российских кампаний в Северной столице. Главная цель – уплата части налогов в город. Благодаря этому петербургский бюджет показал в течение нескольких лет трехкратный рост.

Естественно, крупным федеральным корпорациям в Петербурге требовались соответствующего уровня штаб-квартиры. «Газпрому» город настоятельно рекомендовал присмотреться к Охтинскому мысу, расположенному у Большеохтинского моста. Тогда там были старые цеха Петрозавода и пара бизнес-центров. Чем руководствовались? Наверняка, уже никто не скажет. Возможно, одновременной близостью к Смольному.

В итоге «Газпром» выкупил у собственников территорию бывшего «Петрозавода». Не весь мыс, но большую его часть. Еще 1,5 га выделил Смольный. Компания заявила о строительстве здесь собственной штаб-квартиры. Фактической реализацией проекта занялась дочерняя структура корпорации – «Газпром нефть». Вообще изначально было заявлено, что проект комплексного освоения этой территории общей стоимостью около 60 млрд. рублей будет реализовывать Город и корпорация на паритетных началах в формате государственно-частного партнерства. Однако Администрация Петербурга аккуратно вышла из проекта.

Был объявлен архитектурный конкурс, который выиграл проект английского архитектурного бюро RMJM London. Этот проект предполагал создание делового квартала с высотной доминантой – 400-метровой башней.

Именно высота башни «Охта-центра» стала главным доводом в руках петербургской оппозиции и градозащитников против реализации проекта. Что тогда заявляли: высотка в непосредственной близости от исторического центра испортит панораму города, часть которой внесена в фонд Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Многие политические деятели восприняли это как шанс побороться против действующей власти в лице губернатора Матвиенко и возможность собрать политические очки перед выборами в Законодательное собрание города.

Тогда в Петербурге были организованы акции протеста, появились общественные организации для борьбы против строительства. В ходе протестной кампании были даже собраны рекордные на тот момент 50 тысяч подписей против «Охта-центра».

Тем не менее, осенью 2009 года городское правительство своим постановлением разрешило отклонение от предельных параметров при возведении высотных зданий на Охте. Естественно, в суд с иском против правительства Петербурга сразу пришли руководители местного отделения партии «Яблоко» Борис Вишневский, Максим Резник, Николай Рыбаков, Алексей Ковалев и Михаил Амосов. К ним присоединилась общественная организация «Охтинская дуга» и ее лидер Анна Чернова, а также движение «Живой город» Юлии Минутиной. Обе организации появились на момент начала работ по «Охта-центру». Цель коалиции: признать незаконным разрешение городских властей на строительство небоскреба. Также иски были поданы в местный Красногвардейский суд – в районе, где предполагалось развернуть строительство. Но все суды борцами за чистоту «небесной линии» Петербурга были проиграны.

Оппозиция и специально образованные для этого общественные организации еще несколько раз подавали иски в различные суды, пытались опротестовать решения районных судов в городском, обращались в Конституционный и Верховный суды по различным поводам, требовали провести общегородской референдум.

Оппозиционные политики отрабатывали информационный повод «по полной», постоянно выступали с трибуны Законодательного собрания, организовывали специальные марши «несогласных». Особо заметим, что вопрос касался только 400-метровой башни.

Однако в октябре 2010 года на встрече с российскими рок-музыкантами президент России Дмитрий Медведев высказался по поводу «Охта-центра». Как тогда отметил глава государства, решение о строительстве башни будет принято после всех судебных процессов и консультаций с ЮНЕСКО. Однако, уже в ноябре по обоюдному согласию правительства Петербурга и «Газпрома», решение о строительстве небоскрёба на Охтинком мысу было отменено. Хороший повод пиариться исчез.

Тем не менее, многие политики, включая Бориса Вишневского и еще нескольких, на этой волне избрались в петербургский парламент. Вишневский даже издал книгу о своей борьбе против строительства небоскреба. В книге он «случайно» забыл всех остальных участников борьбы. Как, вскоре, забыл о самом «политическом проекте» - Охтинском мысе. Как и все остальные участники борьбы забыли о судьбе участка и переключились на более интересные темы.

Итак, градозащитные организации потеряли к Охтинскому мысу всякий интерес. Никто из них ничего не предлагал, не говоря уже о предметных вариантах развития и уж тем более финансирования. На месте возможного строительства за высоким забором появился пустырь, в котловане за годы тишины и застоя образовалось настоящее петербургское болото. Вырос дикий кустарник.

А в это время «Охта центр» стал «Лахта Центром», который появился в Приморском районе Петербурга. И, по некоторым мнениям, стал даже более видимым объектом, чем запланированный «Охта-центр».

Заметьте, что, когда в 2009 году на месте возможного строительства общественно-делового центра стали сносить бывшие цеха и здания 19 и 20 веков – ни одного голоса против в прессе и от общественников не было.

Кстати, стоит упомянуть, что по преданию в память о солдатах, погибших при штурме шведской крепости Ниеншанц сам царь Петр посадил дуб на Охтинском мысе. Получился своеобразный мемориал. Но, во время Великой Отечественной войны в вековой дуб попала бомба и дерево погибло. Рабочие Петрозавода посадили новый дуб. Однако в 70-е годы 20 века остатки мемориала по-тихому уничтожили.

А в 2000-м году, во время всеобщего равнодушия к своей истории и забытья местного патриотизма, шведы дали деньги на строительство мемориала крепости Ниеншанц, получается, в память поверженных противников Петра Великого. Ведь именно он приказал эту крепость разрушить. И создать новый центр Петербурга – это Петропавловская церковь. А на мысу позднее появились Охтинские верфи. Опять же по велению Петра Первого.

Шли годы, все многократно перестраивалось здесь в 19 и 20 веке. От давней шведской истории уже ничего не осталось. Случилось то, чего и добивался Петр. Оппозиционные депутаты продолжают оставаться в Законодательном собрании Петербурга.

И вот в 2015 году, в бытность губернатором города уже Георгия Полтавченко, было принято решение создать рабочую группу, которая изучит состояние археологических памятников, расположенных на Охтинском мысе. Курировал вопрос вице-губернатор Игорь Албин. Тогда обсуждали только один вопрос - как законсервировать остатки мысового городища и крепостей Ландскрона и Ниеншанц. Как раз в то время на рассмотрении в Министерстве культуры России находилась уже третья историко-культурная экспертиза, признающая территорию мыса памятником федерального значения.

Главный инициатор очередного обсуждения – археолог Петр Сорокин. Он уже тогда признавался, что раскопки 2000-х годов не были законсервированы. В некоторых местах раскопы остались открытыми и за годы простоя превратились в котлованы с водой, вымывающей культурный слой. Более того, часть деревянных бревен, которые были извлечены, просто сгнили и археолог Сорокин собрал их заново. Из новых обожженных бревен. И «законсервировал».

Этот процесс делает невозможным новые находки на мысу и разрушает старые раскопы.

Кстати, археологические исследования на территории Охтинского мыса Сорокин начал еще в 1993 году. Первая экспедиция выявила следы шведской крепости Ниеншанц, стоявшей в устье реки Охты в 17 веке. А в 2001 году по результатам археологических раскопок территорию включили в список выявленных объектов культурного наследия. После того как стало известно о планах по строительству «Охта-центра», по заказу и за счет «Газпрома» проводились новые археологические работы, которые возглавлял всё тот же Сорокин, получивший на исследования несколько сотен миллионов рублей. И получил он их на счет не Института археологии РАН, а частной компании «Наследие». В которой он фигурирует, как учредитель. По их итогам границы территории выявленного объекта уточнили. Естественно, большой заинтересованности в этом у петербуржцев тогда не было. Большинство находок, большая часть которых представляла из себя «массовый» материал, были переданы в какие-то петербургские музеи. Ввиду их плохой сохранности и неуникальности ни одной мало-мальски интересной экспозиции за прошедшие 10 лет так и не открыли.

И вот наступает 2019 год, когда компания «Газпром нефть» решила провести конкурс на разработку концепции развития территории на Охтинском мысу. Детали технического задания конкурса в «Газпром нефти» не раскрывали, но подчеркивали, что параметры концепции соответствуют всем градостроительным и нормативным требованиям.

Возможность строительства в этом месте подтвердил и Верховный суд РФ, оставивший в силе приказ Министерства культуры об установлении границ охранной зоны археологических памятников Охтинского мыса.

Вроде бы вопрос о будущем пустыря стал проясняться. На его месте компания «Газпром нефть» запланировала строительство офисных и общественных зданий в стиле, напоминающем корабль с петровских верфей, а в границах охранной зоны собиралась разбить ландшафтный парк.

Удивительно, но, практически одновременно с этим, на лекции по сохранению культурного наследия в центральной библиотеке имени Маяковского Петр Сорокин делает громкое заявление: теперь уже весь Охтинский мыс надо превратить в археологический парк. Идея оказалась не менее грандиозной, чем «Охта-центр».

Он считает, что на мысу должен появиться культурный центр с музеефикацией всех археологических памятников. Его пятиугольная форма должна повторить очертания крепости Ниеншанц. А поскольку часть территории бывшей цитадели сейчас занимает Малоохтинская набережная, часть здания должна «повиснуть» над проезжей частью. Сам Петр Сорокин уточнял, что историко-культурная экспертиза, выполненная в 2018 году и согласованная в Минкульте, признает ценным и подлежащим охране лишь небольшие фрагменты Ниеншанца.

Археолог сразу признался, что культурный центр площадью в 30 тыс. кв. метров, даже если 20 тысяч отдать под коммерцию, вряд ли окупит затраты на его строительство. Более того, сам проект, лоббируемый Сорокиным, по его же словам, является «странным», т.к. в любом случае разрушит археологический ландшафт. Однако, «эстетически он ближе» Сорокину. При этом возможных источников финансирования, естественно, не было названо.

Получается, объявление фантастического плана преследовало иные цели. Какие же? Как по команде, снова начались организованные выступления и обращения в СМИ все тех же депутатов и градозащитников, включая Бориса Вишневского, Надежды Тихоновой и Марины Шишкиной. Началась подготовка к протестным митингам, которые не смогли состояться по причине карантина.

И вот что удивительно – все это организуется опять в момент приближения очередных выборов в Законодательное собрание Петербурга, которые пройдут в 2021 году. Интересное совпадение?

Не претендует ли теперь и археолог Сорокин на депутатское кресло?

И опять ни одного слова про бюджет. Не говорится, откуда на утопические идеи будут взяты средства и почему нужно оставить на Охте пустырь, а не сделать это место новой культурной и общественной точкой притяжения в Петербурге?

Получается, что в городе последовательно действует организованная группа политиков и общественников, которые в моменты, важные для достижения только своих личных политических целей, начинают активно заниматься градозащитной тематикой. Сама судьба Охтинского мыса, как показала практика, их мало волнует. Стоял бы себе дальше за забором унылый пустырь без планов «Газпрома» – никто о нем бы и не вспомнил. И очень жаль, если в результате такой «бурной» деятельности по блокировке развития города, Охтинский мыс еще надолго останется пустырем, где все увеличивается болотный котлован, а сама территория близ центра Петербурга зарастает дикорастущими деревьями. Похоже, именно об этом опять размечтались наши градозащитники. «Политический актив» продолжает оставаться таковым...