Баян,много букв

Баян,много букв.
ПОИГРАЛИ
… площадка за домом, летние каникулы и я в том возрасте, когда начинаешь обращать внимание на формирование у девочек вторичных, но весьма важных в последствии, половых признаков. Нас человек пять хулиганствующих пацанят. У каждого своя, любовно и с трепетом вырезанная бита, которая по вечерам дома шлифовалась неумелыми детскими руками. Но это не значит, что бита была толщиной с прутик и весила два грамма. Совсем наоборот – биты были увесистые и весьма страхолюдные с виду.
…И вот прекрасная в своей деформации банка установлена, линии прочерчены и игра началась. Все были профессионалы, и никому не хотелось проигрывать. Борьба шла жесткая и бескомпромиссная, сопровождающаяся глумливыми подъiопками промазавших и растущим самомнением выигрывающих. Не скажу, что я был лидером, но и в отстающих тоже не числился. Хотя и старался изо всех сил, но палка что -то в этот раз никак не хотела попадать по банке. И я разозлился. Ууух, как я разозлился. Собрав в кулак все свои маломощные сила и сконцентрировав энергетику в мышце правой руки, я размахнулся и с судорожным кряком направил дубье в банку.

Еще в полете я понял, что попал. Сорвавшись с места, я стартовал в предполагаемое место падение палки. Быстро стартовал. Ибо от скорости зависело все. Палка, стукнувшись о банку и отправив ее по хитрой траектории куда -то вдаль, отскочила от земли и тяжелым рикошетом ушла в бок на угол дома.
... Из- за угла, ничего не подозревая, в весьма хорошем и, местами, даже игривом настроении, вышел мужик. В руке он нес портфель, в зубах он нес сигарету, в душе он нес доброту.
…Вот пуля пролетела и ага… Вот именно, «и ага». Вот эта самая «ага» случилась как раз в тот момент, когда мужик вышел из- за угла за секунду до того, как мой увесистый дрын срикошетил от земли и со всей дури врезал ему куда- то в район сигареты. Товарищ явно не ожидал ничего такого, что дисгармонировало бы с его воздушно-поэтическим настроением. Сигарета понятное дело выпала, и непонятное дело – портфель тоже выпал.
В мгновение ока, поражая реакцией мангустов, мужик юркнул обратно за угол и затаился, как мышка за валенком. Наступила тишина. Нехорошая такая тишина. Потому, что звук взаимодействия биты и фасадной частью мужика слышали все. Хороший такой звук, колокольный. Будто кто-то тревожно в набат вдарил.
Пока мужик за углом в некотором прострационном анабиозе собирал раскиданные по закоулкам головы мысли, мы решали что делать. Было предложение сдернуть по домам, чтобы не получить обратки от клиента. Но желание продолжить игру победило, и мы настороженно начали занимать исходные позиции.
Поскольку в прошлый раз кидал я и проиграл, даже несмотря на форс-мажор, позицию занял Саня. Он только что пришел, спросил в чем дело и нехорошо поржал. В руке он принес страшного вида биту. Биту он сделал сам, видимо по своим каким то выкройкам, доставшимся ему от инопланетного разума, и она поражала нас своим весом и волнообразным экстерьером. Палка с плохо спиленными и обработанными сучками напоминала дубье из учебника древнейшей истории, где описывались первые орудия пещерных людей.
Встав на исходную, Саня как -то хитро прищурил глаз, размахнулся своей чудовищной корягой и метнул снаряд вдаль. Я до сих пор не понимаю, специально он это сделал, наш Соколиный Глаз или скосоглазил немного, но его спортивный дрын с воем авиабомбы полетел в сторону угла, за которым зализывал раны мужик.

А мужик видимо решил, что опасность миновала, радостно закурил, вспомнил хорошую и добрую песню и смело шагнул навстречу судьбе, прижав платочек к носу. Он даже первую ноту мяукнуть не успел, как закорявистая бита своим толстым концом так уеiiала ему под мышку, что товарищ, взмахнув крылами что твой альбатрос, откусил пол фильтра и спикировал опять за угол, заодно потащив за собой палку, которая зацепилась за него одним из множества своих сучков.
bляааа… - удивленно-восторженно хором протянули мы и поправили кеды. Так, на всякий случай. Интуиция подсказывала, что надо рвать когти, но любопытство толкало нас посмотреть на результат. Саня, оценив свой бросок, одобрительно хмыкнул и презрительно произнес в нашу сторону – мелюзга…
Гражданин, судя по всему решил, что его за углом ожидала толпа жестоких хулиганов. И в чем то он был прав. Правда на полноценных хулиганов мы не тянули, но и кружком любителей ботаники нас назвать было нельзя.
А в это время Санек решил, что его брошенное произведение народворчества заслуживает лучшей участи, чем лежать на грязной земле и вразвалку, показывая всему миру полное пренебрежение к ситуации, направился за ним.
…Секунд через пятнадцать из- за угла, удивляя воображение способностями и взрывая старенькими кедами дорожную пыль, нереальной иноходью вылетел Саня с таким выражением лица, какое было в мультфильме у бандерлогов, когда их чморил Каа. И у Сани была причина бежать. Эта причина неслась за ним, сжимая в трудовой руке Санину же дубину. В другой руке растревоженный гражданин сжимал свой многострадальный портфель. Сам же гражданин имел вид весьма помятый, пыльный и я даже бы сказал, непрезентабельный. Чем -то неуловимо он напоминал Кису Воробьянинова в момент, когда «..Же не манж пас сис жюр..».
И уж совсем он не напоминал того жизнерадостного товарища, который напевая что - то веселое и легкомысленное, десять минут назад первый раз вышел из- за угла навстречу своей судьбе.
Саня убежал. Божеш мой, думали мы, глядя на его стремительный бег. Это же надо, сколько прыти и желания выжить любой ценой оказалось в этом огромном, бесформенном теле.
….А вечером к родителям пришел товарищ, и за рюмкой зубровки эмоционально и красочно жаловался на «хулиганье, из которых непонятно, что вырастет, и по которым тюрьма плачет»
А перед этим он долго и подозрительно, то ли с ленинским прищуром, то ли с проницательностью Штирлица смотрел на меня и шевелил складками на лбу. Как будто пытался что- то вспомнить…