Лирика Ильи Кормильцева в творчестве Насти Полевой

Этот пробел заполнила запоздалая волна молодежной энергии, которую необходимо было переработать и облечь в подобающую форму. И как раз Илья обладал огромным познанием в истории рок-музыки, обладая обширной коллекцией пластинок. Но это не главное – он не фантазировал по поводу того, о чем поют его любимые группы, он знал язык, и понимал их смысл. Эта его особенность отпечатается в его творчестве, пожалуй, навсегда. Так многие его стихи будут парафразом англоязычной лирики. Стоит заметить, что он отнюдь не воровал, а превращал их в законченное произведение, порой с чуждым оригиналу значением, беря из него только импульс, искру, дух. Самым популярным его проектом был, конечно, «Наутилус Помпилиус».

Но самым тонким и необычным из его экспериментом являлась его работа с Настей Полевой на первом ее альбоме «Тацу», в записи которого, кстати, принимали участия большая часть участников «НАУ». Лирика альбома сильна далеко не только своей энциклопедичностью (одни названия песен для понимания среднестатистического слушателя требую дополнительной информации) а тем, что написан он лица женщины, специально для Насти. Кормильцев на протяжении всей жизни всегда тяготел к противоречиям, они питали его, они заставляли его мозг постоянно искать новые ходы, не стареть и не обуржуазится, и все его творчество можно условно разделить на две основные категории «Любовь» (с большой буквы?) и «Viva la revolution».Так вот в «Тацу» он смог выделить из своей души эссенцию, сыворотку той части сокровенной мистической женщины, которая присутствует в каждом живом существе во вселенной. Выдержанные в стилистике «новой волны» они и сейчас звучат свежо. Тем более что интерес современной условно называемой, инди сцены направлен как раз в эту сторону. А ведь в свое время за исключением некоторых имен, многие столпы new-wave прошли почти незамеченными, трансформируясь вначале в синтипоп, а затем и в техно.

Экспериментальное звучание альбома, вместе с фантасмагорическими текстами, обрамляется проникновенным голосом Насти, превращая каждую песню кинематографический шедевр, который рождается в голове, при прослушивании, даже, не закрывая глаз. Им двоим, с Ильей удалось передать в этих песнях ускользающей тип женственности, который в наше время показался бы школьникам, взращенным на рэпе, наивным, полный таинственности, терпения, чуткости к другому человеку и ранимости.

Большая часть песен неразрывно связана с классической мифологии, и, по словам Кормильцева это не какое-то декадентское книгочейсво. Ведь в древности люди действительно жили мифами, они видели знаки от богов в шелесте листвы. Они чувствовали неразрывную связь круговращения природы и человеческой жизни – ее подобии. Рождение, замужество, смерть – все это являлось частью общей легенды, в которой человек был непосредственным участником. Но постепенно вера в метафизику обыденных вещей померкла, даже греки времен Платона, уже не просто не понимали древних сказаний, но и не могли принять подобное мировоззрение. Наверное, в той среде, в Свердловске в девяностые, при крахе (пускай и ложных во многом ориентиров) и разгуле гопничесва (сейчас, мало что поменялось, на самом деле) – подобный взгляд на мир и на себя, был ориентиром, осью, не позволяющей потеряться в беспробудной тьме. «Завяжи концы на память, если я не вернусь, может быть, твоя нить крепче станет», поет Настя в «Ариадне», и от этого голоса становится не по себе, каждый раз, когда слушаешь.

Мистичность многих песен удается понять лишь с годами, неожиданно, строчки всплывают в голове на ночной дороге провинциального поселка, например. «Окна - глаза зверей, огни галактик…если б суметь надеть огонь как платье вы бы пришли в мой дом ночные братья»…Понимал ли сам Илья смысл этих строк? Или только улавливал это из «запредельного»? Вокалистка же, как считали древние скандинавы, что только женщины обладают настоящим магическим даром, сумела перевести это таинственное на язык чувств. В заключении стоит сказать, что многие текста из этого альбома Кормильцев включил в свой авторский и, увы, единственный сборник стихов. Что показывает их значение для него самого. Все по-настоящему ценное не становится старомодным, потому что миф продолжает плести свою паутину времени и сейчас, мы точно в такой же ситуации, как и тогда тридцать лет назад…