Как офицеры-шифровальщики воспитывали колхозного хама в командировке «на картошку»

В середине восьмидесятых меня направили на двухмесячные курсы дополнительной подготовки офицеров-шифровальщиков Войск ПВО во Владимир. Надо сказать, курсы были хорошие. Я получил там много полезных знаний, особенно если учесть то, что я на тот момент прослужил в ПВО менее года.

Где-то в конце сентября наш руководитель объявил о том, что завтра вся наша группа едет в подшефный колхоз «на картошку». Дескать, надо помочь селянам собрать урожай. Почему-то мне думается, что и сами курсы имели с такой шефской помощи какие-то бонусы. Рабочей одежды у нас с собой не было, поэтому было объявлено, что нам выдадут солдатское обмундирование.

На следующий день позавтракали раньше обычного, переоделись в выданное солдатское обмундирование и выехали. Выглядели мы, конечно, живописно: старое хэбэ, кирзовые сапоги, солдатский ватный бушлат. Всё, само собой, без погон. Ни дать ни взять уголовники на этапе, или штафбатовцы. Один наш офицер, правда, в категорической форме отказался одевать этот срам и переоделся в свою полевую форму. Мы долго подсмеивались над этим «оппортунистом», предпочитающим измазать добротные вещи, нежели выглядеть как цирковой клоун. Подшучивали: «Мы будем тебя посылать к другим колхозникам, чтобы ты им говорил: «Это не зэки. Это советские офицеры». А то ещё примут нас непонятно за кого, разбегутся с поля».

Но на поле окромя нас никто не наблюдался, разбегаться было некому. Получили лопаты, прошли короткий инструктаж и приступили к работе. Работа несложная: поддевай лопатой землю, вытаскивай картошку, складывай в кучи. Потом все эти кучи в мешки. Вот и всё.

Мы с приятелем заняли два соседних рядка и неспешно двинулись вдоль них, занимаясь своим делом и попутно переговариваясь. Следующий рядок обрабатывал наш коллега-майор, наверное, самый старший из всей группы, где-то чуть ли не под полтинник.

Проработали мы так где-то с часок, может чуть больше, когда на нашем поле нарисовался новый персонаж лет эдак двадцати, может чуток старше. Выглядел он франтовато и как-то совершенно не к месту: отутюженные чёрные брюки, белоснежная рубашка, кожаная куртка и начищенные до блеска модные туфли; такое впечатление, что вместо дискотеки по ошибке забрёл на поле. Этот товарищ бродил где-то вдоль уже обработанных нами полос, что-то высматривая на земле, потом приблизился к нам. Мы с приятелем было решили, что это корреспондент какой-то местной газеты, собирающий материал для своей статьи о шефской помощи армии трудовому селу, но оказалось всё не так.

«Корреспондент» пошёл вдоль рядка нашего коллеги-майора, изредка поддевая носком своих туфель что-то на земле, а потом, слышим, начал выговаривать претензии нашему коллеге, обвиняя того в том, что тот не подобрал какую-то картофелину с земли. Наш майор безропотно вернулся, поднял эту несчастную картофелину, которую до этого подковырнул визитёр, отнёс её до кучи, продолжил работу. Но этот субъект, возвращал нашего коллегу ещё не один раз. Сам же ни разу не нагнулся. Облюбовав его грядку, он шёл следом, высматривая аки коршун огрехи и попутно высказывая претензии. Причём делал он это таким хамски-высокомерным тоном, что мы с приятелем молча переглянулись, а потом, не сговариваясь, бросили лопаты и двинулись в их сторону.

– Послушай, любезный. Ты кто такой? И что ты тут делаешь? – спрашиваю нашего «ревизора».

– Я – бригадир!

– Бригадир чего? И где твоя бригада? Сегодня что, выходной день?

– Моя бригада занята другим делом.

– Ага, наверное, уже разминается красненьким или подпирает стены пивной. Давай-ка парень, двигай к своей бригаде и командуй там на здоровье.

– Да я…, да я…

– Послушай, парень, здесь перед тобой не ханыги какие-то, которым можно тыкать, а старшие офицеры. И наш товарищ, к которому ты так неуважительно обращаешься, заслуженный орденоносец, в отцы тебе годится. Давай, до свидания.

«Бригадир-ревизор» обиженно фыркнул и показал нам свою спину. Но через десять минут он вернулся в сопровождении нашего начальника курсов. Тот сразу же наехал на нас с упрёками, дескать, неправильно мы себя ведём, нам надо бы прислушиваться к мнению уважаемого бригадира. Мы выслушали всю эту проповедь, после чего я сказал: «Дело не в том, товарищ подполковник, что кто-то сделал нам замечание. Это бы ещё нормально. А в том, КАК и КАКИМ ТОНОМ всё это было сказано. Мы к такому обращению с курсантских времён как-то отвыкли. Подчиняемся мы вам, правильно? Так вот, если этот товарищ бригадир имеет к нам какие-то претензии, то пусть он высказывает их вам, а вы, как старший начальник и единственное здесь лицо, имеющее право командовать нами, отдаёте нам соответствующее приказание. Его мы выполним». Подошедшие к тому моменту наши коллеги полностью поддержали меня. Очевидно этот бригадир достал и их.

Видимо, наш убелённый сединами начальник живо представил себе картину, как он челночит вроде мальчика на побегушках по кляузам какого-то юнца. И такая перспектива руководства подчинёнными его не порадовала. Он поморщился, махнул рукой и пошёл прочь, а вслед за ним поплёлся наш посрамлённый «ревизор». Больше мы его не видели.