Тарантино и советская эмпатия

Что и странно до полного недоумения. Потому что фильм-то, по идее, должен быть российскому зрителю абсолютно непонятен. Он ведь очень (даже, пожалуй, слишком) «американский», наверно, САМЫЙ американский из всех фильмов Тарантино. Там за кадром больше, чем в кадре — как у айсберга: 1/8 на поверхности, 7/8 под водой. Что там вообще могли увидеть наши россияне, которые не то что американской — своей-то истории не знают дальше чем на полгода назад? А без знания «фона» - как эту Тарантину смотреть? Фильм ведь тогда неминуемо распадается на набор каких-то бессвязных и, главное, безбожно затянутых сцен!

Возьмем любую сцену. Ну, например — вот герой Бреда Питта по имени Клифф Бут, бывший каскадер, приезжает в некую «хипповскую деревню». Во-первых, сначала он туда долго едет; едет-едет — никак не приедет. Ладно, приехал. Раскаленный полдень, панорама «деревни», а точнее — какого-то заброшенного барачного поселка. Панорама. Панорама. Камера туда — камера сюда. Из разных щелей вылезают хипстерши — какие-то девицы в рванье. Не красотки. Питт идет по «деревне» - девки на него смотрят. Идет — смотрят. Идет — смотрят. Песок. Жара. Питт думает зайти в хибару. Потом думает — нет, не зайду. Потом решается — нет, все-таки зайду. В хибаре еще одна хипстерша.

Ставлю себя на место простого россиянина: как он все это смотрит? Он же ВООБЩЕ не понимает, что тут происходит и «почему все так долго». Ну, деревня, ну, какие-то неопрятные бабы. Особенное насилие над мозгом россиянина — отсутствие сюжета и, соответственно, сюжетной мотивации. ЗАЧЕМ нам показывают, как Питт приперся в эту деревню? Наверно, поначалу российский зритель робко предвкушал, что где-то там в кустах Клифф немного потрахает хиппарку по имени Киска — тоже, конечно, непонятно, к чему это, но хоть какая-то эротика! Да и зачем Питт, если не трахать?

Но и тут облом — намек на возможный секс в фильме грубо обрывают, и вся сцена так и остается для зрителя (из России) каким-то вставным зубом. Чего ездил?

Ну и так далее. Сам по себе сюжет — как одутловатый Ди Каприо, изображающий незадачливого актера вестернов, пытается удержаться в профессии и не спиться раньше времени — настолько вялый и почти показательно «никакой», что зритель «с улицы», по-моему, должен был решить, что Тарантино над ним просто издевается. Типа — придумал историю на 20 минут, а растянул ее на 3 часа, смотрите, мол, что хочу, то и делаю.

«Возомнил о себе!» - должен был злобно подумать о Тарантине простой российский зритель. - Схалтурить решил, гад. Думает — я классик, мне все сойдет с рук».

А как иначе?

А уж финал должен был бы настроить против Тарантино даже тех, кто до последнего держался и готов был покорно упиваться «роскошными видами» и «любовным воспроизведением атмосферы чарующих 60-х» (хотя это ведь еще большой вопрос — на кой хрен зрителям из России пусть даже очень точное копирование атмосферы 60-х в Америке — они что, по ней ностальгируют? Да они ее и не знали никогда!)

Но в финале на измученного предыдущими «длиннотами» россиянина обрушивается последнее омерзительное испытание — сцены дикой, невероятной и при этом совершенно немотивированной жестокости. Зритель в зале кинотеатра «Россия» крякает, говорит сам себе - «ну, это же Тарантино! Они там все на садизме повернуты...» - но все равно остается несколько выбитым из колеи. Потому что — ЗА ЧТО?? Зритель не может понять — откуда столько зверства в двух приятелях — Рике (ди Каприо) и Клиффе (Питт)? Да, они алкоголики оба… Может быть, Тарантино столь странным образом «обличает алкоголиков»?

Ну в самом деле. Что мы видим? Да, довольно дебильноватые и худые, как щепки, хиппи студенческого вида в составе трех человек забрались в дом к Рику. Более того — они имели с собой ножи! Конечно, это нехорошо. Хотя и понятно, что Клиффу — каскадеру, а в прошлом морскому пехотинцу — справится с этим едва стоящими на ногах дрищами — пара пустяков. Что мы и видим. Но КАК он с ними «справляется»!

Вот одна — девица-хиппарка. Дура-дурой, еще и ножом пыталась махать. Но зачем, скажите на милость, надо было ее 18 раз подряд со всей морпеховской силой приложить лицом об телефонный аппарат, так, чтобы не только наборный диск, но и всю ее рожу — глаза, нос, рот - разбить просто в МЯСО, выбить всё, не просто «лишить лица», а, видимо, фронтально проломить череп? За что так с девушкой?

А что сделали со второй?? Там и того хлеще: ей не только буквально (рассвирипевший непонятно с чего Питт; надо же — а ведь мы его считали все-таки приятным персонажем!) ее не только избили в хлам, переломав ей все что можно и чего нельзя, не только, по всей видимости, ослепили, то ли выдавив, то ли выбив глаза — нет, ее еще и после всего, уже в виде глубокого инвалида, бросили в бассейн, а там… сожгли заживо! Натурально — Рик, этот хваленый «ковбой», приволок откуда-то огнемет (почему-то полностью готовый к употреблению) — и сжег несчастную хиппи к чертям собачьим! Хотя он даже не видел, что она пришла с ножом — она просто упала в его бассейн!

«Поистине, американцы помешались на жестокости, а Тарантино — гребаный извращенец» - вот что неизбежно должен был бы подумать российский зритель, выходя из кинотеатра, совершенно не понимая, что такое ему в течение 3 часов пытались показать. И это была бы, я уверен, абсолютно естественная и даже закономерная реакция. Российского зрителя за нее не надо было бы винить. Вот только непонятно, как в таком случае должно было бы сработать сарафанное радио. То есть — понятно, что против, а не за. «Слушай, видел я этого Тарантино: сначала жуткая тягомотина, ни секса, ничего, даже драк толком нет — разве что курят все как сволочи, столько дыма нынче в кино и не увидишь нигде. А последние полчаса, если дождешься и не свалишь — какое-то жуткое мочилово, в его стиле — живенько, но тоже непонятно, кого и за что. В общем, хрень, не ходи» - такой должен был быть общий вердикт. Откуда ж тогда миллиард?

Я-то сам, как вы уже поняли, смотрел это кино совсем иначе. Не потому что шибко умный — просто повезло. Я ЗНАЛ БЕКГРАУНД, причем знал — правильно, так, как это и имел в виду Тарантино. Этим я отличался от 99% российских зрителей. Я знал историю Шарон Тейт — мне про нее рассказывала мама. В правильном возрасте — в детстве. Как сказал кто-то из великих: «детство — это время, когда тебе абсолютно задаром даются незабываемые впечатления» (я, правда, эту фразу тоже слышал от мамы).

Мама рассказала мне про жуткое убийство американской «очень красивой» актрисы, когда она была на 8 месяце беременности. Как к ней на виллу залезли жуткие хиппи, вооруженные ножами, у нее было 8 человек гостей, но хиппи зарезали всех, да еще потом расчленили трупы, у актрисы (еще живой) вырезали прямо из живота ребенка, его тоже убили, кишки развесили на люстрах, а их кровью (матери и ребенка) расписали все стены на той вилле, какими-то своими хипповскими лозунгами, типа «Миру мир!» или «Пусть всегда будет солнце». Должны были убить и мужа той актрисы, режиссера Поланского, но ему типа повезло — его в тот день не было дома (хотя «везение» довольно относительное). А убийство то потрясло всю Америку.

Потрясло оно и меня. Откуда мама про него узнала? Наверно, прочитала в библии всей советской московской интеллигенции — журнале «Иностранная литература» (мама мне, в частности, и про архитектора Гауди рассказала примерно в то же время — как о полной фантастике из параллельной реальности; но когда я через 25 лет после этого оказался-таки в Барселоне — впечатление было совсем иное; я, в отличие от всех прочих туристов, эту Барселону УЗНАВАЛ - это был тот несуществующий город из детства).

Что я имел в виду под «правильно узнал»? Потому что была недосказанность. Мама сама точно не знала никаких подробностей. Кто убил, как, за что?? «Убийство Шарон Тейт» не только удивило и придавило — оно еще и засело занозой. Как что-то непонятное, жуткое и непоправимое. Ведь объяснить — значит понять, а понять — значит забыть. Тут не было объяснения, поэтому память о происшествии не столько забылась, сколько вытеснилась.

Единственно верное состояние для просмотра «Однажды в Голливуде»!

Зритель «Однажды в Голливуде» должен быть в состоянии яростного неприятия непоправимости. Именно так: с одной стороны, знает — что непоправимо, с другой — яростно это не принимает. Иметь две столь взаимоисключающие установки в голове — по крайней мере постоянно — невозможно, поэтому весь конфликт вытесняется в подкорку… но не уходит. Как и у самого Тарантино, очевидно. Но он, как художник, попытался эту занозу из себя вытащить.

Тарантин ведь у нас — гуманист. Совершенно очевидно, что прежде всего ЕГО в свое время страшная гибель Шарон Тейт потрясла до самых печенок. Самый дурацкий в таком случае вопрос — ЗА ЧТО? - это ведь, ясное дело, его вопрос и его боль.

И именно отсюда — теперь-то понятно — эта невероятная ярость, с какой автор разделывается с хипарями. Изувечить и стереть лицо, сжечь живьем… автор их убивает за то, что они не делали в фильме — но сделали в жизни. Это в чистом виде «фальсификация истории», вещь, на самом деле, весьма двусмысленная.

Но и отсюда же — невероятная ГОРЕЧЬ, которую незамутненный зритель, конечно, не улавливает. Фильм ведь на самом деле пропитан горечью, он безнадежен: чем лучше идут дела у Рика, КАК БЫ главного героя — тем отчетливее ощущение, что это всё « не то, не то»! Сдуру можно было бы даже подумать, что это автор таким образом обличает вестерны как «маловысокохудожественные» образчики кинопродукции… но нет, тут тоска другого порядка. Автор ведь знает, что он ПРИДУМЫВАЕТ и просто заслоняется от страшной правды… Страшной, потому что непоправимой.

Если четко представлять себе подоплеку — и самые «затянутые» сцены приобретают совсем другой смысл. Например, та же сцена в хипповом поселении. По сути — там ведь идет аналог фантастических фильмов ужасов. Мы-то, зрители, ЗНАЕМ, что это за «хиппушки»! Это Питт не знает — но смело, дурачок, лезет в самое их логово. Для зрителя вся деревня — это Деревня Монстров; как если бы в каждом из на вид обычных людей поселилась бы некая инопланетная тварь, полная жажды убийства — а Питт ходит между ними, ходит… Там не скука — там саспенс. Обманчиво безобидный пейзаж, обманчиво мирные девушки. На экране — толпа, но мы в зале знаем, что во всей толпе ЧЕЛОВЕК — один, это Клифф. А вокруг него — жуткие твари, небрежно прикинувшиеся людьми.

А уж когда одна из них по имени Киска предлагает герою Питта секс — зритель в зале (полюбивший веселого смельчака Клиффа) в ужасе, как будто к бедняге Клиффу обратилась самка богомола. «Неееет! - мысленно кричит он, обращаясь к нему. - Не соглашайся!!» И — огромное облегчение, когда умница Клифф отказывает.

И все прочие «затяжки времени» - например, длинные проезды героев под всякую как бы «музыку шестидесятых» - тоже вполне осмысленны, если понимать, на КАКОГО зрителя работает Тарантино: на такого, который сам боится приближаться к травмирующему происшествию, травмирующему воспоминанию. В советском кино аналог — когда фильмы тоже как бы «зависали» на экспозициях «счастливого мирного времени», каком-нибудь, условно, «20 июня 1941 года» - где герои беспрерывно смеются, купаются, пьют ситро, ходят в ослепительно белых рубашках по широким набережным… просто впереди — ужас, и его боятся равно и зритель, и режиссер, подсознательно хотят «задержаться».

Вот и «Однажды в Голливуде» - одна сплошная экспозиция, ТОСКА по времени, когда Шарон Тейт еще была жива «и все было хорошо». Это — второй способ психологической защиты автора, навек травмированного событием, случившемся в ЕГО Америке в ночь с 8 на 9 августа 1969 года. Первый - «переписать историю», сделать так, что «ничего не было». Второй - переселиться в период ДО августа 1969 года и запустить «день сурка». Пусть скучновато — но все равно «лучше». Ведь лучше??

Типичные «защиты невротика». Хотя… я не знаю, согласился бы я вернуться в любой день и «закрутиться» в нем, но чтобы мама была жива…

Тут может возникнуть вопрос: если «фон», изнанка повествования так важны — прав ли был Тарантино, что не дал в своем фильме никакой экспозиции «как все было на самом деле»? Может быть, ему бы стоило где-нибудь в начале обозначить время, дать какую-нибудь нарезку о том, как реально произошло убийство Шарон Тейт и ее гостей «семьей Мейсона»? Мы же видим, что без знания фактов реальной истории фильм остается совершенно непонятен!

Это верно, но и Тарантино прав, что никакой «нарезки», никаких «объяснений» давать не стал. Любой намек на «реальную историю» необратимо перекосил бы фильм: если вначале дать жестокое, абсолютно немотивированное убийство красавицы-актрисы — кто стал бы следить за дурацкими «страданиями» алкоголика Рика и его незадачливого друга? Конечно, интерес «незамутненного» зрителя был бы навсегда сбит в ту сторону: кто убил, как, за что, почему, а всех ли взяли, а что они сказали на суде, а что сейчас, а почему их не остановили, а где была сигнализация… Куча вопросов — а тут бы подсовывали историю как какой-то выдуманный Рик «вынужден ехать в Италию»; да пусть проваливает — про Шарон расскажите!!

В том и фокус, что интерес к «делу Шарон Тейт и банды Менсона» должен быть непременно старым, застоявшимся — и неудовлетворенным (потому что невозможно ведь все равно объяснить, за что у молодой красивой и беременной женщины заживо вырезали ребенка, а ее саму изнасиловали и убили — это никогда не объяснить). Как старая болячка, свидетельство несовершенства мира — про которую «забыли», но Тарантино заставит вспомнить и пережить заново.

Я тут стал думать: а если вот делать какой-то фильм-аналог «Голливуда», но на нашем, российском материале — о чем он должен быть? Какое У НАС есть травмирующее происшествие, чем-то напоминающее убийство Тейт?

Убийство Зои Федоровой? Нет — та была уже старушкой, да и вся ее слава была в прошлом. А кого? Что-то ничего не вспоминается. Трудно найти аналог. Все-таки убийство Шарон Тейт было чем-то беспрецедентным для Америки: реальная звезда, красотка, муж — тоже знаменитый режиссер, к тому ж — фильмов ужасов (!), какая-то совершенно инфернальная банда, и кто - «дети цветов»! Make love not war! Ничего себе love. Это был ШОК для целой нации.

Тогда я стал думать, а что МОГЛО БЫ быть аналогом. Какая жертва? Сначала подумал на Татьяну Друбич — если б ее убили вскоре после премьеры «Ассы»… Время верное — именно Перестройка — аналог американским 60-м, тоже время расцвета свободы, упрощения нравов, больших надежд. Но потом я от Друбич отказался, потому что нашел еще более подходящий объект.

Алиса Селезнева! То есть — актриса Наталья Гусева, которая ее сыграла в фильме «Гостья из будущего». Тот же период — разгар Перестройки, время надежд. После фильма Гусева была просто невероятно популярна, вся страна млела и обожала ее. Если представить, что где-то через год после премьеры, году так в 1988, какие-нибудь, скажем, «любера», по ошибке или по злому умыслу убили «Алису Селезневу» - да как-нибудь кроваво, ржавыми водосточными трубами — вот это было бы что-то примерно похожее. ШОК для страны, травма на целое поколение вперед. Детский беспомощный вопрос «как? как такое могло случиться?» - это было бы все, что люди бы об этом помнили и хотели знать.

Хотя — если бы это в самом деле произошло тогда, в самый разгар самых диких надежд и веры в светлое завтра… Боюсь, тогда бы Перестройка точно закончилась бы гражданской войной.

Мы, слава богу, живем в том варианте параллельных вселенных, в котором убийства Алисы Селезневой не случилось. Надо это ценить.

А вот Тарантино — и всей Америке — с их вариантом вселенных не повезло. Убийцы в нем не свернули во двор к придуманным актерам — они пришли именно к Тейт, точно по ее адресу. И всей силы отчаянного гения Тарантино не хватило, чтобы это изменить. Хотя он хотя бы попытался...

Остается последний вопрос — тот, который был задан в самом начале. Откуда же миллиард рублей? Почему российский зритель повалил на фильм, в котором он по определению не мог ничего понять?

На этот счет у меня есть одна теория, хотя она, конечно, спорная.

Она связана с другой моей теорией — об отсутствии у постсоветских людей эмпатии.

Теория такая: да, эмпатии у постсовков нет — это факт. Она по-прежнему успешно вытесняется и «отключается» - не генетическими, но социо-культурными механизмами. Но, с другой стороны — эмпатия же не может СОВСЕМ пропасть! В конце концов — это же природный механизм, он так или иначе «встроен» во все человеческие существа. Биология тут ДОЛЖНА вступать в противоречие с научением!

Она и вступает. Эмпатия у постсовка не может проявляться по своим естественным путям — страданию и сопереживанию за ближнего своего; но тем сильнее она проявляется в переживании за дальнего… а то и за вовсе несуществующего! Совок сух и черств, когда речь идет о его ближнем — на это он эмпатию не расходует; но именно поэтому способность к эмпатийному переживанию у него поистине ЗВЕРСКАЯ. Просто проявляется она своеобразно.

Как вот при просмотре фильма «Однажды в Голливуде». Сидит наш человек в зале, таращит глаза. Ни о каких семьях Мейсона, Поланском, какой-то Шарон Тейт — никогда в жизни не слышал. Один только сосед ему перед фильмом ткнул в бок и сказал что-то типа: «ну ты имей в виду, короче: тут та чувиха, которая актриса — дальше увидишь — ее на самом деле грохнули. Как раз эти, «волосатики». Хиппи которые. Она еще беременная была. Ну там кровищи было, ужас… но в фильме этого не покажут, просто имей в виду».

Информации — самый минимум. Но способность к эмпатии ТАКАЯ, что все остальное зритель из России воображает уже сам: и ужас актрисы, и тупой азарт хиппарей, и и даже боль нерожденного ребенка — все чувствует, все пропускает через себя за минуту. Переживает за минуту всё, что перенес Тарантино, три года неотступно сочиняя сценарий. Я же говорю — ЗВЕРСКАЯ эмпатия.

Просто проявляется редко и по самым неожиданным поводам. Но для понимания «Однажды в Голливуде» - хватает.