Логика украинского бизнесмена

В купе сидели незнакомые Крюкову люди. Толстый мужчина с длинными усами сидел за столом в синем спортивном костюме и резал на газете сало. Такая же толстая женщина деловито распихивала по всем углам многочисленные тюки. Толстый мальчик с глупым лицом сидел на верхней полке и болтал ногами в грязных носках.
Профессор закряхтел и приподнялся на локте.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Здоровеньки булы, – громогласно объявил толстяк.
– А что, Харьков уже проехали?
– А як же! – толстяк глянул на женщину. – Слышь, Оксана, шо этот москаль гутарит? Если мы Харькив не проехали, как бы мы тут с тобой окызались, раз мы в Харькове сели?
И украинец весело заржал.
У профессора дико болела голова.
– А доктор тут ехал, он что, уже сошел?
– А як же! Если б он не сошел, как бы мы сюда сели?
Профессор встал, задев за ноги сидящего на верхней полке мальчика.
– Мальчик, ты бы ноги убрал, а то пройти невозможно.
Мальчик неохотно поднял левую ногу, но его отец тотчас закричал:
– Микола! Сиди! Твое место! Уплочено!
Профессор Крюков покачал головой и вышел из купе. Закрыв за собой дверь, он услышал:
– Слышь, Оксана, этот кацап нам будет указывать, как сидеть? Ну, повезло с попутчиком!
Да, подумал Федор Иванович, повезло!
И профессор пошел в туалет. Окно в туалете было разбито, за окном мелькали поля. Вечерело.
Помыв руки, Крюков заглянул к проводнику. Тот играл в карты с другим проводником. Игра велась на щелбаны, выигравший звонко отбивал нужное количество на лбу проигравшего.
– Скажите пожалуйста, а чайку нельзя попить?
– Так ведь пили уже в восемь часов? Проспал что ли?
– Проспал, – признал Крюков.
– Бак вроде горячий, – смилостивился проводник. – Вот, возьми стакан, профессор.
– А можно я здесь попью? А то там в купе такая веселая семейка…
– Хохлы что ли? Толстые такие?
– Они.
– Садись, пей, – разрешил проводник и подкрутил ус. – Эти хохлы и меня достали. При посадке забили весь тамбур своими тюками, никому проходу не давали, да за постель заплатили своими купонами вонючими. И какая радость у них была по этому поводу! Сэкономили несколько рублей и счастливы, словно нашли чемодан с валютой! Жалко, мест свободных нет, я бы тебя пересадил.
– Да ладно, – смутился профессор. – Ничего страшного…
– Да, ночь перекантуешься, а завтра утром уже приедем.
– Спасибо вам, – сказал Крюков, допив чай.
– Не за что.
Профессор дошел до своего купе и немного постоял в коридоре. Из купе доносилось громкое ржание. Наконец, профессор решился и вошел. И от неожиданности онемел. Все его вещи были перекинуты на верхнюю полку, а на его месте лежала толстая Оксана. Увидев изумленного Крюкова, она лениво потянулась и объяснила:
– Мы решили вас попросить поменяться местами, а то я не могу на верхней полке.
– Попросить? – переспросил профессор. – По-моему, вы сначала поменялись, а потом решили попросить! И почему бы вам не поменяться с вашим мужем?
– У меня комплекция, – пояснил муж, пожирая большой бутерброд с салом, причем кусок сала был толще, чем кусок хлеба. – Я с верхней полки могу упасть!
– Вот, – Оксана показала на его пузо, как бы призывая это пузо в свидетели.
– Интересно, – столкнувшись с неприкрытым хамством, профессор Крюков обрел свое хладнокровие. – А почему из-за этого я должен страдать?
– Чего страдать-то? – пожал плечами украинец. – Всего ночь поспать на верхней полке, и все!
– Попрошу освободить мое место, – лекторским тоном скомандовал профессор.
– Как это освободить? – не поняла женщина. – Я же уже почти сплю.
– Это меня не касается.
– Грицко! Он меня прогоняет!
– А кого это касается? – доев свое сало, Грицко встал и прижал профессора к двери.
– Ах, вы так! – сказал Крюков и, выскочив из купе, побежал за проводником.
– Товарищ проводник! Мои соседи по купе заняли мое место и не желают освобождать!
– Сейчас! – сказал проводник и добил оставшиеся щелбаны. – Пошли, разберемся!
Они прошли в купе профессора. Оксана уже отвернулась к стене и громким храпом изображала, что спит.
– Что тут такое? – рявкнул проводник и подошел к Оксане. – Эй, толстуха, ну-ка, встать! Сейчас же освободить место для профессора!
– Я не могу спать на верхней полке, – заныла Оксана.
– Тогда спи под нижней, – разрешил проводник.
– Ладно, Оксана! – сказал ее муж. – С этими проклятыми москалями лучше не спорить, они – такие националисты!
Со стонами Оксана залезла на верхнюю полку, скинув вещи Крюкова на пол, и громко заявила своему сынишке:
– Видишь, Микола, какие москали сволочи! Хуже жидов!
– Вижу, мама, – отвечал маленький Микола.
– У вас есть свой харьковский поезд, – заявил проводник. – Купили бы билеты на него и ехали бы на тех полках, какие ваша душа пожелает! И чтоб профессора не трогать! Если он мне пожалуется, ссажу с поезда на фиг!
– Нацист! – пискнула сверху Оксана.
Грицко вытер жирные руки о штаны.
– Все русские – великодержавные шовинисты! – объявил он.
– Что ж, – сказал проводник, – великая держава может позволить себе даже шовинизм! Ложитесь, товарищ профессор.

В купе сидели незнакомые Крюкову люди. Толстый мужчина с длинными усами сидел за столом в синем спортивном костюме и резал на газете сало. Такая же толстая женщина деловито распихивала по всем углам многочисленные тюки. Толстый мальчик с глупым лицом сидел на верхней полке и болтал ногами в грязных носках.
Профессор закряхтел и приподнялся на локте.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Здоровеньки булы, – громогласно объявил толстяк.
– А что, Харьков уже проехали?
– А як же! – толстяк глянул на женщину. – Слышь,