Сталин пишет письмо учителю сына Василия... 1938-й год

Таки в лагерях он не сидел.

"Учительская газета" 1991,17

Мой отец, Владимир Васильевич Мартышин, в конце [19]30-х годов преподавал историю во 2-й московской спецшколе, и одним из его учеников был Василий Сталин. Отец считал юношу не лишенным способностей, но крайне испорченным атмосферой подобострастия. Иногда сын Сталина готов был воспользоваться своим положением и для решения школьных проблем. Василий мог отказаться отвечать, а когда получал плохие отметки, грозил самоубийством. Легко представить себе, в какое положение ставили подобные выходки преподавателя, пользовавшегося доверием класса и не утратившего чувства собственного достоинства. Отец не мог себе позволить относиться к сыну Сталина иначе, чем к другим мальчикам, и вынужден был поставить ему двойку в четверти. Сообщил ли об этом Василий директору школы или тот сам бдительно следил за отметками ученика, я не знаю. Во всяком случае директор школы вызвал к себе отца и потребовал, чтобы отец собственноручно переправил двойку на четверку. Отец наотрез отказался это сделать. Тогда директор в его присутствии переправил отметку сам, а отца уволил с работы.

Должно быть, в органы Наркомпроса поступила на отца соответствующая характеристика. Во всяком случае, найти в Москве другой работы он не мог, сколько ни обивал пороги чиновников разных рангов. На руках у отца было двое маленьких детей, и положение семьи становилось критическим. Убедившись в невозможности доказать кому бы то ни было свою правоту, отец решил отправить письмо Сталину.

Текст письма у нас не сохранился. Очень бы хотелось, чтобы оно оказалось не уничтоженным адресатом и со временем обнаружилось где-нибудь в архивах. Знаю только, что отец не ограничивался изложением своего дела, а описывал обстановку фальши и заискивания перед Василием в школе.

Лето 38-го мы проводили в Удельной по Казанской железной дороге, где жила сестра моей матери. Однажды к дому подъехала машина. Из нее вышли два человека, облик и повадки которых были весьма характерны, и сказали, что они хотели бы видеть учителя Мартышина. Моя мать объяснила им, что он в городе, вероятно, скоро вернется и предложила расположиться в комнатах и подождать. Однако нежданные гости предпочли остаться в машине.

Легко себе представить, что переживала моя мать, Адель Львовна Гольбер, за те два часа, пока два неразговорчивых незнакомца сидели у ворот в машине. Думаю, она не сомневалась: отцу грозит арест. Когда отец вернулся, пришельцы, не желая вести разговор при свидетелях, пригласили его в машину. Но там, вместо того, чтобы увезти в неизвестном направлении, вручили письмо Сталина. При этом они сказали, что автор не хочет, чтобы содержание письма было предано гласности. Больше полувека прошло с той поры, и нет уже в живых никого из участников событий.

Сдается, что если и восстановили, то мало там поработал, 41 год внес свое