Не пили народ, на котором сидишь

Если верить античным авторам, никто так не продвинулся в социальном пиаре, как спартанцы в промежутке между Ликургом и Лисандром. Ну, или между восьмым и пятым веками до Рождества Христова.

У них имелась конституция с приятным пушечным названием «Большая Ретра». Граждане провозглашались глубоко невероятно равными, вводились общие трапезы (предметом отдельного выпендрёжа была, как мы знаем, суровая чёрная похлёбка из гумуса и веток), и даже царей имелось две штуки, да и их власть ограничивалась советом старейшин (кто помнит галлюциногенный фильм Снайдера — они были изображены в виде прыщавых старцев, для которых пляшет топлесс размытая наложница).

Разумеется, были некоторые нюансы. Дело даже не в илотах, которых — «говорящих животных» — в порядке тренировки убивала спартанская молодёжь. Внутри самого спартанского общества, обеспеченного по технической отсталости живыми роботами, всё равно шли процессы дичайшего расслоения. Так, даже в сисситии (те самые общие обеды) требовалось вносить равные деньги, и если богатым семьям это давалось легко, то бедные оказывались за бортом равенства.

В итоге Спарта, которую поп-сознание сегодня воображает обществом равенства или, на худой конец, боевой меритократии (сфига ли) — испытала на себе такой интересный феномен, как олигантропия.

Говоря упрощённо, заполучившая первые преимущества элита начала понемногу, группу за группой, отщипывать от спартиатов мини-прослойки и классы, выпадающие из числа полноправных граждан.

Она преследовала вполне понятную цель — концентрацию бабла и власти в своих руках. И тактически бывала, наверно, гениальна.

Но стратегически она привела к тому, что если в начале пятого века до нашей эры Спарта выставляла по десять тысяч бойцов и держала Грецию за всё —

— то уже в начале четвёртого века, к битве при Левктрах, ставшей началом конца Спарты, она смогла выставить жалкие 700 гоплитов.

Само поражение было нестрашным: что-то вроде 1/10 войска погибло и попало в плен. Страшным было разрушение мифа. После того, как всё ещё жившие былым пиаром спартанцы огребли от беотийцев — от них просто побежали союзники. Все вдруг прозрели и увидели, что король эксгибиционист, что Спартой рулят 100 семей олигархов и 900 семей нищебродов на побегушках, «вяло и с большой неохотой подымавшихся на защиту отечества».

А потом спартанская гегемония перестала существовать — просто и навсегда.

… Есть мнение, что любое имитационное народовластие и «быдловодство» заканчивается именно так.
4