Тайная история денежной реформы 1993 года

Денежную реформу 1993 года помнят гораздо хуже, чем проведенную двумя годами ранее "павловскую", когда от граждан потребовали в трехдневный срок обменять все 50- и 100-рублевые купюры на новые. Шок от реформы 1991 года был гораздо сильнее.
Но для экономики более значима реформа 1993 года. Именно она привела к появлению нового российского рубля, заменившего пестрый набор денежных знаков, находившихся в обращении до этого.

До реформы в расчетах использовали советские купюры образца 1961 года номиналом от одного до 25 рублей, все купюры 1991 года от одного до 1000 рублей, советские монеты любого номинала, а также выпущенные в 1992 году Банком России банкноты в 5000 и 10 000 рублей.
А главное, реформа позволила обуздать гиперинфляцию, которая только по итогам 1992 года достигла 2509%, полностью обесценив сбережения граждан. В первой половине 1993-го цены росли в десять раз быстрее зарплат.

После распада Советского Союза бывшие советские республики стали независимыми государствами со своими центральными банками. Причем все они (в том числе страны Балтии, формально объявившие о введении собственных валют) использовали в расчетах старый советский рубль.
История мировой экономики еще не знала примеров, чтобы валюта управлялась пятнадцатью независимыми центральными банками.
Это было бы смешно, если бы не было так грустно: бывшие братские республики использовали сложившуюся ситуацию, чтобы поживиться за счет России, объявившей себя правопреемницей СССР.
Центробанки новых государств развернули массовую безналичную эмиссию рублей, раздавая кредиты предприятиям для взаиморасчетов. В конечном итоге на эти ничем не обеспеченные рубли закупали товары в России.

Справедливости ради следует отметить, что отечественным производителям это тоже было выгодно. В условиях тотальных внутренних неплатежей экспорт продукции в страны бывшего СССР для многих стал единственным источником денег.
Но в результате дефицит товаров обострялся, а объем необеспеченных денег лавинообразно нарастал. Отсюда и гиперинфляция.
Первым тревогу забил американский экономист Джеффри Сакс, возглавлявший в начале девяностых группу экономических советников президента России Бориса Ельцина. В мае 1992 года он направил правительству служебную записку.
"Нет реальной возможности осуществлять контроль за деньгами в системе, где действует несколько независимых центральных банков, имеющих право предоставлять кредиты, — отмечал Сакс. — Каждая из стран стремится выдавать рублевые кредиты за счет других".
Экономист подчеркнул, что последствия этого — как от "подделки денежных знаков, а возможно, даже более серьезные, поскольку с технической точки зрения гораздо проще выпускать кредитные деньги по сравнению с наличными".

Правительство прислушалось к Саксу, и с 1 июля 1992 года Центральный банк Российской Федерации ввел особый порядок расчетов с центральными банками соседних республик. Эмитированные ими безналичные рубли, по сути, были объявлены национальными валютами и конвертировались в российский рубль по рыночному курсу.
Но, защитившись от притока необеспеченных денег из соседних республик, правительство немедленно развернуло программу предоставления им так называемых технических кредитов. Дело в том, что в Кремле рассчитывали сохранить рублевую зону в качестве "экономического поводка" для соседей.
Страны СНГ тоже не возражали против рублевой зоны. Они были заинтересованы в традиционных экономических отношениях с Москвой, в том числе — в финансовой поддержке и поставках дешевых энергоносителей и сырья из России, а также обширном рынке сбыта для своей продукции.

Во второй половине 1992 года Россия предоставила государствам СНГ технических кредитов на 1,258 триллиона рублей, или 8,4% ВВП. В 1993-м кредитная помощь странам бывшего СССР достигла 932 миллиардов рублей только в первое полугодие.
Для некоторых государств СНГ эти кредиты служили основным источником средств. Так, в Узбекистане на них пришлось 69,2% ВВП страны в 1992-м и 52,8% ВВП за первые семь месяцев 1993-го.
В Казахстане — 25,1% и 40,9% ВВП соответственно, в Туркменистане — 67,1% и 45,7%, в Таджикистане — 42,3% и 40,9%, в Армении — 53,2% и 19,7%.
Практически все эти деньги в конечном итоге обрушились на российский рынок, усиливая дефицит товаров и увеличивая "инфляционный навес".

Двадцать пятого июля 1993 года российские официальные СМИ сообщили: "С нуля часов 26 июля 1993 года государственные казначейские билеты СССР образца 1961 года достоинством один, три, пять рублей, билеты Государственного банка СССР образца 1961-1992 годов достоинством один, три, пять, десять, 25, 50, 100, 200, 500, 1000 рублей и банкноты Банка России образца 1992 года достоинством 5000 и 10 000 рублей не подлежат приему ни в какие виды платежей и переводы на всей территории Российской Федерации.
В наличном денежном обороте на территории Российской Федерации остаются банкноты Банка России образца 1993 года достоинством 100, 200, 500, 1000, 5000, 10 000 и 50 000 рублей и металлическая монета СССР и Банка России образца 1961 и последующих годов".
На новых купюрах была изображена Сенатская башня Московского Кремля с куполом Сенатского дворца и развевающимся над ним триколором. На оборотной стороне — гравюра с изображением Кремля. Банкноты разного номинала отличались цветом.
Обмен старых денег на новые производился в течение двух недель (с 26 июля по 7 августа), но обратиться в обменный пункт можно было только один раз. При этом в паспорт ставили специальную отметку.
При предъявлении к обмену более 35 тысяч рублей сумма полностью зачислялась на депозитный процентный вклад на полгода. Поскольку в стране бушевала гиперинфляция, эти деньги, по сути, пропадали. Иностранные граждане (то есть гости из бывших советских республик) могли обменять только 15 тысяч рублей.
В стране возникла паника, подогреваемая тем, что начало реформы пришлось на субботу, когда Сбербанк не работал (а других банков для населения просто не существовало). К тому же обменять деньги можно было лишь по месту прописки, а многие граждане находились в летних отпусках далеко от дома.

"Понятно, что реформа доставила гражданам определенные неудобства, — объяснял позже глава Центробанка Виктор Геращенко. — Ну, а куда было деваться? После того как окончательно выяснилось, что единое рублевое пространство сохранить не удастся, главной задачей стало быстро отсечь от экономики огромную массу советских рублей, еще ходивших в соседних странах СНГ. До этого они беспрепятственно поступали на внутренний рынок, вызывая дефицит и рост цен. Именно этим в первую очередь объясняются ограничения по срокам обмена и по суммам обмениваемой наличности. Но по политическим соображениям мы, естественно, не могли заявить об этом открыто".
В результате денежной реформы у граждан изъяли 24 миллиарда рублей. Шестого августа, подводя итоги обмена денег, премьер-министр Виктор Черномырдин и произнес фразу, ставшую крылатой: "Хотели как лучше, а получилось как всегда". Тем не менее реформа была благом для экономики.
Рублевая зона в СНГ перестала существовать. До конца 1993-го все страны бывшего СССР (за исключением Таджикистана) ввели собственные валюты. Формально потребность в рублях у них отпала, так что перечисления технических кредитов из России в 1994 году практически прекратились.
Кредиты, выданные в 1992-1993 годах, переоформили в официальную государственную задолженность стран СНГ перед Россией.
В итоге правительство добилось желаемого: инфляция снизилась с 22,4% в июле до 12,5% в декабре. В 1994-м рост цен замедлился в четыре раза по сравнению с предыдущим годом — с 840% до 215%.