Разговор с ветераном ВОВ о снабжении

Ряд историков и "общественных" деятелей утверждают, что войска Красной Армии в период 1941-1944гг. были не достаточно оснащены, а часть и вовсе босы. Не было одежды и обуви при волне мобилизации 1941г.

Михаил Трофимович Свиридов призвался в 1941 году, в августе. Ему тогда было 17,5 лет, он, как и многие, тогда, мальчишки дописал себе пол года, чтобы взяли на фронт. У него, к тому времени, уже не стало отца, но об этом он узнает лишь в 1946г., когда вернется домой.
По его просьбе я не публикую его фото: "Выгляжу я для своего возраста уже не очень, - улыбается он, - а тот что был раньше это уже не я".

Михаил Трофимович сначала попал в артиллерийский взвод, где его обучили первым премудростям войны. Рассказали, более опытные, прошедшие гражданскую и финскую войны, как не стать пушечным мясом и выжить на войне. Через два года из мальчишки уже вырос боец, который командовал отдельным взводом конной разведки, получивший контузию (1942г., Москва), ранение и первую медаль за "языка", которого удалось захватить у Москвы.

Он много рассказывал о боях под Москвой, много о своем шествии по Берлину в 1945г., но всегда замолкал как только речь заходила о его службе в разведке.
На мой вопрос много ли его друзей не вернулось оттуда он ответил кратко: "Много, особенно много моих сослуживцев на 4 копытах...".

Из исторической хроники мы знаем, что бои под Москвой были героическими и ожесточенными.
Из рассказа ветерана я узнал, что это были не просто бои, а поля подснежников к апрелю. Далее с его слов:
Если наши (советские войска) еще хоть как-то старались хоронить тела своих бойцов, то немцы не тратили на это времени, да и когда им было. У них были значительные проблемы с амуницией. Одежду они не подгадали по сезону. Генерал Мороз их трепал не слабее наших батарей. Их обувь была не приспособлена для зимы, тоненькие шинельки и головные уборы такие, что не покрывали и половины головы. Они часто мародерствовали в деревнях чтобы хоть как-то согреться, поэтому когда и показывают в шалях женских их - это не выдумка авторов фильмов, так и было. Они утеплялись как могли, а при малейшем ранении в большинстве случаев просто замерзали от переохлаждения, а не потери крови.
К весне начали пробиваться горы "подснежников" из тел, вмерзших в землю.
Помню в одном из окопов (в марте 1942) видели троих молодых солдат немецких, которые замерзли у орудия. Просто, видимо, не пережили ночь.
Мы же воевали в полушубках, буденовках, валенках и теплых варежках. Как бы не говорили, что в начале войны страна не была готова, но мы выжили, отчасти, благодаря именно этой "не готовности", этим полушубкам и буденовкам, этим валенкам и варежкам.
Когда ты в окопе в более или менее тепле тебе и думается о том как бы фашиста со своей земли прогнать, а не найти укрытие и согреться, как это у них было.

В зиму 1945 года, когда мы уже шли по Венгрии помню взорвавшуюся арт.установку немцев. Ребятишки возраста младше меня были. Четверо все лежали распластавшись. Одеты в легенькие шинельки, двое без головных уборов. В кожаных сапогах, да не по размеру, тоненьких штанишках в феврале месяце были. Их ударной волной разбросало, а к утру они померзли все.

К моменту вхождения в Берлин я воевал под командованием Конева, который категорически запрещал стрелять по городам и населенным пунктам, говоря: "Они сейчас уйдут, а нам потом восстановить придется все, мы же не с людьми в городах воюем, а с фашистским режимом, который вооружил и отправил на войну людей.."
Поэтому большинство боев вели в полях и степях. Помнится был один случай, когда, после освобождения Харькова произошел казус. Одна артиллерийская установка "Катюша" поломалась, а уничтожать ее нельзя, да и бросать тоже. Оставили троих чинить, а все остальные отправились дальше.
На второй день их нет, на третий явились. Через несколько недель дивизия узнала о их выходке.
На утро второго дня они починили установку, но не нашли нас, поехали по полю на пыль у леса. Когда поняли, что немцы - согнали Катюшу к реке и прямой наводкой по флангу немцу зарядили. Так на полтора дня они остановили их попытку контрнаступления. Те пока разбирались, да выясняли что произошло всю поляну испахали снарядами, в то время как попали в кольцо наших войск и к утру четвертого дня были уничтожены.
Мужики получили нагоняя, но внеочередное звание все же получили в итоге.

Войну закончил только в ноябре 1946г. и вернулся домой. Дома меня ждала только сестра. Отец, как оказалось, погиб в июле 1941г., за 2 недели до того как ушел на фронт я. Мать не выдержала и в 1943г. ее не стало. Местный военкомат, по ошибке, принес похоронку на меня. Матери не стала на второй день, а через 5 дней пришло письмо от меня. Сестра так и не стала писать, что родителей не стало.

Весь 1946г. я находился в Австрии с главнокомандующим Центральной группы войск на территории Австрии и Верховный комиссар по Австрии маршалом Коневым. Там было, относительно, тихо. Иногда были попытки вредительствовать, но не более. Большинство людей относилась к нам там с благодарностью и уважением. Не было там такого, что пишут сейчас. Недавно внук читал ихнюю газету, что мы, Советские воины, сотнями насиловали и издевались над девушками там. Нас бы за это к стенке поставили, а они оголтело врут.

После войны я приехал работать на стройку Белгорода, где и по сей день живу. Отработал на заводе свое, отстроил дом, воспитал детей и внуков.
Но пошатнулось здоровье в 1991г., когда власти дали слабину. Когда на весь мир транслировали как сносят памятник маршалу Коневу в Кракове. Как отрывали руки, словно виселицу набрасывали на шею памятника петлю и рвали...рвали с корнями историю...тогда у меня случился сердечный приступ и после этого у меня онемела полностью правая рука и стопа.
Сейчас со слезами на глазах смотрю на то, что происходит в соседней Украине. Помню людей в Харькове в 1943г. и сейчас смотрю. Поражает как все изменилось. Мы же против таких как там сейчас воевали, там же были люди, которые встречали нас с цветами и слезами на глазах, а теперь...