Снайпер в Чечне - дуэль, штурм и кое что еще

Когда в группе работает снайпер — он самое уязвимое звено. Очень сложно перестроиться на ближний бой, особенно с винтовкой в руках.

Когда снайперу необходимо перемещаться в условиях возможного боя — это целая проблема. Единственное, что упрощает такую задачу — это соблюдение левостороннего правила. Т.е. участок, откуда вероятнее всего будет вестись по вам огонь, необходимо обходить справа, чтобы при бое поворачивать корпус влево. Связано это с тем, что прицеливаться, да и вообще вертеться вправо физиологически намного сложнее, чем в левую сторону (можете попробовать со шваброй). Я уже не говорю о том, что прицел СВД сбит влево именно для левого плеча и если стрелять с правого, то гильзы будут лететь прямо в глаза, а точность будет желать лучшего.

Я тут почитал все это. Все сомнения, претензии и вопросы, все они понятны и вытекают из текста, я там попытался объяснить как все было и немного еще лирики приложу. Попал я в учебную часть данного подразделения в 1999 году, после того, как вылетел из университета МВД после неудачной для меня потасовки (в те времена как раз стали брать в такие заведения очень много выходцев из кавказских республик, потому были постоянные конфликты). В том университете был один прекрасный человек, бывший военный, он и посоветовал меня куда нужно, а потом еще и помог получить диплом, но это другая история.

По поводу же тактики и прочих. В Чечне не было войны как таковой, не было линии фронта, не было четкого понимания, где заканчивается территория одних и начинается территория других, поэтому там не очень то годились законы военного времени. Ситуация там так резко менялась, что никакие аналитики не могли предсказать поворота событий. Дислоцированные военные части находились то в зоне боевых действий, то в зеленой зоне. Солдаты спокойно ходили по городам и поселкам, покупали еду, знакомились с людьми, порой их похищали и убивали, а порой они женились и дезертировали, всякое бывало.

Важно вот что понимать. Война — это просто слово, на деле там действуют все те же правила жизни. Был случай, когда военный влюбился в местную жительницу, дезертировал, да еще и сдал пару бойцов. А потом еще и взорвал себя и 12 солдат. Так вот к чему это я, это как в жизни. Вот живете вы компанией, друзья товарищи, кто–то в кого–то влюбляется, кто–то кого–то за это ненавидит и становится врагами, только там цена была выше всех дел мирного времени. А по сути и ощущениям, там кипела такая же жизнь, как и везде. Люди влюблялись, ссорились, ненавидели, дружили, братались, воровали, подставляли.

Я тогда понял одну вещь про войну. Все то, что я видел до этого всегда отдавало какой–то идеей. Патриотизм, Родина, защищать людей. На деле же, когда стреляют в тебя — ты стреляешь в ответ. У тебя нет мыслей о высоком, ты просто думаешь, как бы жопу свою спасти. Тебя не волнуют национальности и все равно кто там в тебя целится. Ты просто выживаешь, как в обычной драке или уличном конфликте.

Так вот, вы могли спокойно передвигаться в форме российских войск по всей территории Чечни, в вас бы никто не стрелял и камнями бы не закидывал. С другой же стороны, вас могли пристрелить, когда вы вышли поссать в расположении своей же части. Война было точечной (исключая Грозный), процветали засады и подрывы, никто не хотел ввязываться в затяжные бои, потому что не было смысла (численность, авиация и прочее были явно на стороне российских войск).

Там человек упомянул, что это бред, когда один человек из группы идет в разведку прикидываясь местным. На деле же, это абсолютно нормальное и естественное явление и единственно рабочее в той ситуации. Просто представьте себе обстановку. Люди просто живут, пасут овец, воспитывают детей, да, рядом война и выстрелы, да, люди с автоматами, но гражданское население от этого не становится военными контрразведчиками. Они простые люди. Которые тебе нальют воды, даже если ты и русский (а может и нож в спину вонзят, как повезет). Теперь, когда вы это представили, вы поймете, что реакция на человека, который местный, знает язык и у него уверенная легенда, будет вполне себе нормальной. Тут половина таких же в поселке и отличить их практически нереально.

И еще. Там кто–то обронил фразу про Винторез. Что с такой я должен был ходить. Поясняю, винтовка специальная снайперская "Винторез" создана для ведения бесшумной стрельбы, без пламени и в первую очередь предназначена для проведения операций по тихому. Но она не работала на той местности и вот почему: дальность уверенного попадания по корпусу составляла примерно триста–четыреста метров, это очень мало и только корпус. Думаю, в голову бить из нее можно было максимум на сто пятьдесят — двести. Болезнь этой винтовки — проблемы после остывания, она просто начинала спотыкаться. Её часто использовали в городских условиях, но для мероприятий на приличных расстояниях и при пересеченной местности её старались не брать. СВД же была проверена временем, безотказна, со своими проблемами, но проблемы были известны. Потому с Винторезом связывались только единицы и обычно по ситуации.

Вообще, эталон точности снайпера, как мне помнится, попадание между глаз с восьмиста метров или семиста. Винторез тут тест не выдерживал.

Так мы уже знали дом, в котором заседает нужный объект, то выбрали место поудобнее, я начал приспосабливаться к выстрелу.

Выстрел — это целое искусство и хоть я не стрелял уже года четыре, я могу среди ночи выдать целую тираду по этому поводу. Не всегда удается нормально оборудовать гнездо, поэтому нас очень много тренировали на стрельбу, когда держишь винтовку левой рукой за цевье. На деле же, намного удобнее стрелять с упора, когда под винтовку подкладывают что–нибудь мягкое, а левой рукой придерживают приклад у плеча, но этот метод считается ламерским, хотя мне так и больше нравилось стрелять. Под винтовку обязательно подкладывается мягкий материал, чтобы при отдаче винтовка не прыгала, так как из–за длины ствола пуля может значительно уйти вверх.

Сам выстрел нужно производить на выдохе, в ту самую паузе между вдохом и выдохом, это касается только выстрелов из винтовки, из пистолета можно стрелять и на вдохе, и вообще как вздумается. Дыхание же стоит задерживать за секунд пять до выстрела, если передержите дыхание — наверняка промахнетесь.

Вообще, давно уже спорят по поводу глаз. У нас была старая школа и учили стрелять с открытыми глазами (двумя). Это связано с тем, что взгляд одним глазом непривычен для человека и нагрузка на прицельный глаз возрастает вдвое, если зажмурить глаз неприцельный.

Бинокулярность зрения залог хорошего выстрела, особенно на расстояниях свыше пятиста метров. Вы никогда не определите нормально расстояние одним глазом. Проверено и удостоверено.

Когда я стрелял из спортивных винтовок, то там усилие спуска курка очень маленькое, как я понял порядка ста граммов, на деле же, в боевых винтовках, усилие составляет порядка полтора килограммов, а спуск всегда намного длиннее спортивных образцов.

Спуск начинается до задержки дыхания и в момент задержки вы уже должны выработать спуск где–то наполовину. Хотя, были умельцы, которые задерживали дыхание уже на "предупреждении" (это механизм, который увеличивает усилие перед самым спуском), у меня так не получалось, хоть я и старался. Продолжительность же спуска не должна превышать пяти–восьми секунд, иначе организм будет нервничать от напряжения и попадете в пятку.

Вопреки красивым сценам в фильмах с замедленной съемкой, на больших дистанция пуля сначала взмывает немного вверх и уже на излете возвращается вниз, поражая цель. Действенными дистанциями для моей подготовки были расстояния до тысячи двухсот метров. Максимум на что я стрелял в боевых условиях — тысяча метров (это из удачных попыток).

В полете пуля отклоняется в сторону вращения, называется это деривацией. Сложность в том, что деривация растет нелинейно от расстояния, поэтому в большинстве случаев её погрешность вложена в прицел. Соответственно при правой нарезке винтовки — пуля уходит в право и наоборот. Все это начинает работать где–то метров с пятисот. До таких расстояний можно не беспокоиться. На СВД, кстати, для этого прицел ПСО–1 смещен влево на целых полтора сантиметра. На пятистах метрах пуля уходит очень сильно для точной стрельбы, т.е. целиться нужно уже не меж глаз, а исключительно в глаз левый, на больших расстояниях уводите прицел еще левее. Где–то к метрам восьмиста пуля уже уходит на шесть–восемь сантиметров левее прицелки.

Позицию мы заняли в шести ста метрах от предполагаемого дома. Надо заметить, что на таком расстоянии очень сложно различать бородатые и не очень лица, так как оптика была не с большим увеличением прицела. Большое увеличение прицела используется в основном при неподвижной засаде или же подразделениями групп А и В, прицелы эти настолько чувствительны, что после выдоха навестить обратно на цель может только профи на уровне мышечной памяти.

В большинстве случаев, главного можно определить по тому, как к нему обращаются, как он себя ведет и как другие ведут себя при его появлении. Ни о какой форме и отличительных знаках речи не шло (привет, российские генералы на УАЗиках).

Я уже говорил приятные слова в адрес военной разведки (я не имею ввиду тут ГРУ). Отличились они и в этот раз, к десяти утра на другой стороне поселка было замечено движение, к поселку подходила группа человек из тридцати ВДВшников. Видимо сигналка по важному боевику попала не только к нам, а координация действий между подразделениями была в той компании просто на высоте. Десантники вообще прекрасные ребята, у меня друг хороший из этих, тоже Артём зовут. Был послан Родиной и сейчас живет во Франции, служит в Легионе. Вообще, ВДВ — молодцы. Я когда рассказы слышал о том, как они в недавнем конфликте чуть до Тбилиси не дошли, очень долго смеялся. Кстати, тоже показательно для нашей армии. Ни связи, ни координации. Как мне рассказывали, колонну ВДВ, движущуюся на Тбилиси остановил вояка, догнавший их на УАЗике и убедивший дальше не ходить. Правда или нет не решусь утверждать, но очень похоже на их манеру проведения операций.

Мы были на другом конце поселка и с первыми выстрелами максимально быстро стали выходить на огневой рубеж ведения открытого боя. Все беспокоились о своем, я думал о ночном снайпере.

Мне пришлось продвинуться дальше всех к линии начинавшегося боя, потому что надо было снимать снайпера, а направление боя разворачивалось не в нашу сторону. Спину снайперы открытой не оставляют. Подходить близко — перекрестный огонь, да и не объяснишь, что ты свой. У нас было неоспоримое преимущество и беда одновременно, о нас никто не знал и атаковать нас могли и те и другие. Поэтому было решено в бой не ввязываться, а постараться убрать снайпера и цель. Связист долбил штаб и частоту десантников, но это такой сахар. Я бы тоже услышав по рации "Ребзя, мы свои! Не стреляйте!" первым бы делом выстрелил в ту сторону...

Когда снайпер смотрит на местность, он сразу отмечает места где бы он засел. Мест было ровно пять. Это много. Ничего не оставалось, как ждать когда кто–нибудь из десантников полезет под пулю. Я начал пристреливаться под шум канонады, остальные смотрели за точками предполагаемых гнезд. Минуте на третьей точка была опознана, чердачное окно старого домика. Я стал присматриваться и угадывать расположение тела стрелка, так как окно не просматривалось, а залечь он мог и в глубине, прямо как по учебнику.

Вяло текущий рассказ не позволяет передать того, что все эти манипуляции происходили порядка двадцати — тридцати секунд. После чего я сделал подряд десять прицельных выстрелов по крыше, в те места, где я надеялся на результат.

Это было большой ошибкой. И даже где–то в учебнике было написано, что подряд стрелять из укрытия, вне непосредственной зоны проведения боевых действий и без прикрытия, нельзя. Адреналин не дал мне этого вспомнить. Первая пуля попала прямиков мне в ногу. Следующие две просветители рядом. Настолько рядом, что я слышал шелест пули. Выстрелы были точечными, я был в метрах двухсот от ближайшего укрытия. Стрелял снайпер. Второй.

В фильмах снайпера часто перекатываются после того, как в них стреляют. Но любой здравомыслящий человек должен понимать, что после выстрела снайпер всегда всматривается в зону поражения и любой ваш перекат — это верное ранение или смерть. В тот момент я понимал, что позиция моя не такая уж и плохая раз попали в ногу, а не в голову. Глаз от оптики я не убрал. Судя по примерно уловленной траектории, стреляли чуть правее от того квадрата, где я водил глазами.

Схрона у меня не было, так как позицию занимал впопыхах. На призрака снайпер уже не купится, раз произвел три хороших прицельных выстрела с положенным интервалом. Значит засек меня.

Про призраков тоже немного расскажу вам. Был один блокпост, который постоянно терроризировал снайпер, я как раз был рядом и меня взяли подучиться старшие товарищи. Так там целая игра затевалась. Снайпер профи готовил "куклу", клал рядом с собой и палил по деревьям. На второй день, ночью, объявился и снайпер–противник. После обмена несколькими выстрелами, снайпер вывалил куклу в сторону от укрытия, в надежде, что противник поведется и выглянет посмотреть на результат. План не сработал, но творческий подход я оценил и всегда мечтал попробовать (так и не удалось).

Была еще история про подсветку. Берется фонарь, прикапывается в землю, сверху листьями и ветками, а контакты снайпер тянет к себе и в момент выстрела коротит. Работает ночью. Получается эффект двойного выстрела, а если снайпер стреляет из "коробки", то и вообще создается ложное ощущение гнезда. Я лично не видел таких гнезд, но товарищи рассказывали, что бывало. Особенно около штабов и прочих важных объектов.

Тут мне в инбоксы пишут про "русских свиней" и всякую другую чепуху. Поэтому. За время моего пребывания я встречал множество наемников: украинцы, прибалты, русские, арабы, беларусы и даже китайцы. Я писал уже выше, что ты стреляешь не в национальность, а в человека, который так же желает тебе смерти. Тут нет национальной подоплеки. Среди чеченцев есть прекрасные люди, а есть мудаки, та же история и с русскими, и со всеми другими.

Больше всего, кстати, было украинских наемников и русских. Часто встречались профессиональные военные, реже охотники за деньгами. Но мне как тогда было плевать на национальность, так плевать и сейчас. То же касается и религии.

Еще там была полнейшая беда со связью. Не было этих прикольных штучек, вставляющихся в уши, когда все друг друга слышат. Слышали все друг друга на расстоянии восприятия слуха. Ну, еще был связист, но это плохо помогало, потому что часто беседа заканчивалась словами "а ты, бля, докажи, что ты не чечен?". Я вколол себе в бедренную мышцу какую–то ампулу (по сей день не знаю, что это было, но точно не морфин), стало полегче. Перетянул рану в меру возможностей и подумав о приятном начал аккуратно менять вектор обзора.

Чтобы сместить обзор и постоянно мониторить новый квадрат, вовсе недостаточно повернуть в нужную сторону винтовку, это подпортит положение тела и будет неудобно. Поэтому поворачиваться следует орудуя носками ступни, то есть отводите ступни влево (в моем случае), упираетесь носками в землю и медленно передвигаете все бренное тело целиком. Я повернулся и мне запомнилось, что я стал думать о том, как сейчас прямо по киношному отбликует оптика моего визави и я всажу ему пулю промеж глаз. Видимо во мне говорила обида за ногу. Да и солнце было на противоположенной от меня стороне. Еще мне вспоминались прекрасные истории о DARPA, системах обнаружения на батарейках и отображением стрелкА на карте.

Обзор квадрата показал, что нихрена непонятно. И я решился на провокацию. Достал стеклышко–насадку и стал провоцировать отблик. На словах это звучит просто, на деле же нужно учитывать ряд факторов: зная примерную траекторию полета пули к себе нужно так расположить блик, что в тебя по возможности не попали, а если и попали, то не в голову; движения скованы и если снайпер увидит, что стеклышко на вытянутой руке, то определить расположение твоей головы ему труда не составит (а расстояние было мелковато для удачи). Я рассудил, что безопаснее всего будет изменить положение корпуса перпендикулярно вектору зоны обстрела, а стеклышко крепить к ноге и стрелять скрючившись. Буквой Г в общем, где вертикальная часть Г моя голова и винтовка.

Ногу было уже не жалко, хотелось есть, спать, секса (месяца четыре как), не хотелось разве что умирать. Я скрючился минут за десять, чтобы не привлекать лишнего внимания и начал шевелить ногой в надежде на блик. Секунд через десять раздался выстрел, я неверно определил гнездо и уловил только то, что стреляли из сарая, метрах в тридцати от того места, где я думал засел снайпер. Визави промахнулся, но мне было не видно его точки, скорее всего он был в тени помещения. Второй выстрел тоже ушел в молоко, но теперь я четко представлял его месторасположение и начал медленно давить на спуск.

Я — мудак. Прошлая серия была размером ровно в магазин. До этого момента я был более–менее спокоен, а тут прямо таки сорвался и даже тогда не особо помнил, что происходило и как я перезарядил магазин. Помню, что клял себя последними словами и почему то улыбался.

Вернувшись обратно в мир реалий, я прицелился снова и выстрелил. Сначала один раз, а когда увидел движение — приложился еще три раза. По моим ощущениям, тень упала.
Это была первая и последняя моя битва со снайпером не из огневых рубежей и не при непосредственно боевых действиях.

Мои неудачи в тот прекрасный правда на этом не закончились.

Пока мы тут беседовали о моей собственной драме, десантники перегруппировались и шли дугой в поселок. Я выдержал десять минут паузы, аккуратно шевелясь, кидая камни в кусты и стреляя по банкам, чтобы удостовериться, что вторую ногу мне не продырявят. Бой сместился влево, в ту сторону, откуда шли ВДВ и мне было не видно всего происходящего, так как я лежал под склон.

Удостоверившись, что никто в меня больше не пуляет, заполз на склон и начал стрелять в отбивающихся боевиков. Бой был короткий, минут тридцать. Боевиков было от силы человек двадцать и после заметных потерь они стали растворяться среди местного населения или же пытаться уходить в горы (а я им мешал).
В тоже время связист таки договорился о том, что мы всё же свои и остальная часть группы выходила с поднятыми руками (а по другому никак) к десантникам и тыкала руками в мою сторону. Я поднялся, транквилизатор действовал бодро, и направился на опушку к своим. Так же с поднятыми руками, улыбкой и хромая. Хромаю я и по сей день.

Командир у десантников оказался бывалый, предполагаемый дом с объектом окружили, а бойцы уже проверяли убитых и раненных. Дом решили штурмовать. Штурмовать я особо не умел, поэтому устроился поудобнее и стал мониторить окна дома.

Предрекая разоблачения про простреленную ногу, поясню: да, было больно, но боль была ватная, пуля прошла по касательной, хоть и глубоко. Наступать на нее было совсем неприятно, но состояние боя — оно как наркотическое опьянение, все происходящее потом кажется неудачным фильмов, а часть событий вообще остается в тумане. Думаю, многие люди, которые попадали в экстремальные ситуации знают это ощущение.

Подогнали БМД или БТР, не помню уже и решили сделать из дома решето после нескольких предложений сдаться. Начался обстрел из крупнокалиберного пулемета. Щепки, кирпичи, стекла. Когда обработка закончилась, к руинам пошла группа десантников и шли они пиздец как неудачно, прямо по моей линии огня. Косяков на сегодня было достаточно и я решил уйти чуть в сторону, мало ли.
Так как казалось, что уже все закончилось, то я повел себя как безалаберный идиот и отправился пешком, как на прогулке в парке.

И ровно на втором шаге из руин начался шквальный огонь, стволов из четырех. А я, блять, иду. Прямо на линии огня, так как те целят в десантников, а я за ними, хоть и на удалении некотором. В этот раз мне тоже не повезло. Потому что я повел себя как гребаный герой (как там выше просили в комментариях) и стал стрелять с колена и почти без укрытия. Выстреле на пятом две пули попали мне в корпус. В бронежилет. Броню пробили, но дырки оставили не очень глубокие.
Раньше в меня никогда не попадали. Инерция и удар от брони напомнил мне Майка Тайсона и ролик про то, как он ударом сбивает с ног быка.

Нужного боевика таки поймали и даже живым.

Через три года я начал курить.

Ранения мои были весьма несерьезными. Так что через месяц я уже был снова в строю. Разве что хромота осталась. Но это уже потом военные врачи накосячили в Москве, когда оперировали.

Меня всегда спрашивают "чему ты там научился?", "как на тебя это повлияло?". Я не знаю что отвечать. Научился я очевидному, а как повлияло видимо лучше заметно со стороны. Во всяком случае, я разительных перемен и просветления не заметил.

Объясню, почему я не вступаю в споры про оружие с охотниками, спортсменами и прочими людьми. Мы говорим о совершенно разном оружии. То, что проектировалось для армии было создано для применения в экстремальных условиях. Охотники плюются от снайперских прицелов малого диаметра, а снайперу и не нужно большое зрительное поле, плюс увеличивается бликование. Со мной тут спорили про вес, приводя в пример Штайер, но вес сильно влияет на точность боя, так как отражается на хвате и отдаче. Хотя Штайер и прекрасная техника.

Охотничьи и спортивные винтовки делаются не для войны. Да, я не могу смотреть в прицел, где вместо привязки изображены кресты.

Очень смешно смотреть, как ставят "модную" оптику на трехлинейки, карабины и СВД и на пятом выстреле передняя линза вылетает вслед за пулей.