Британский офицер про русских в войне

Английский генерал Роберт Вильсон служил в эпоху наполеоновских войн, был военным писателем и губернатором Гибралтара. А во время русско-французской войны 1812 года представлял английские интересы при русской армии.

В своих кратких записках "о свойстве и составе русского войска" он дает интересные характеристики солдатам и офицерам русской армии накануне Отечественной войны 1812 года. Он предварял эти характеристики так:

"Рассматривая изданное на французском языке экстра-официальное описание войны, бывшей в 1806 и 1807 годах и недавно вышедшую в Англии книгу о правах, обычаях и обрядах русских, с разбором сего сочинения, я наполнился негодованием противу сих писателей, и дабы защитить от них сей храбрый народ, несмотря на то, что дружественные сношения русского и английского правительств прерваны, я решился обнаружить здесь ложь и злонамеренные увеличения общего нашего неприятеля, противопоставя им верное описание происшествий, по коему бы историк никогда в состоянии был разобрать истину от клеветы".

- Краткие замечания о свойствах и составе Российской армии-

Пехота вообще составлена из людей атлетического (самого крепкого) сложения от 18 до 40 лет, одаренных великою силою, но ростом вообще не высоких. Вид их и строение тела совершенно воинские; они привычны ко всем переменам погоды и нуждам, к самой худой и скудной пище, к походам днем и ночью, к трудным работам и тягостям; упорно храбры, удобно возбуждаются к славным подвигам, преданы своему государю, начальникам и отечеству; набожны, но не помрачены суеверием; терпеливы и сговорчивы, они соединяют всю силу характера необразованного народа со всеми преимуществами просвещенного.

Недостатки, приписываемые российскому войску, суть токмо последствия несовершенной военной системы, а не личной неспособности воинов. Сила их требует только направления, а храбрость — опыта. Природа одарила их самыми лучшими существенными способностями к военным действиям. Для устройства сего войска не нужен творческий гений, но нужен порядок в управлении и искусство в начальстве.

Штык есть истинное оружие русских. Одни англичане могут спорить с ними о исключительном праве на сие оружие. Но поелику русский солдат выбирается из большого числа народа с великим вниманием к его телесным качествам, то и полки их должны иметь гораздо большее превосходство.

Храбрость русских в поле беспримерна. Но движения их войска, не соответствующие русским правилам войны и тактике Суворова, дают предприимчивому и даже слабейшему неприятелю все выгоды, происходящие от расстройства свойственного им военного порядка.

Русский, приученный с самых молодых лет считать русских за народ первый в свете, почитает самого себя членом необходимо нужным в составе непреоборимого государства. Суворов знал сей образ мыслей и, пользуясь оным, достигал с самыми малыми способами блистательнейших успехов; и хотя он менее дорожил человеческою кровью, чем его предшественники, но солдатами был любим, как отец; и народная гордость, равно и личное к нему удивление столь много его возвеличили, что Суворов поныне признается божеством, присутствующим при их сражениях. Известный состав его армии, малозначащее число солдат ее, внутренние препятствия, всегда ему встречавшиеся, в самом деле возвышая достоинство подвигов его, дают ему все право на имя первейшего военачальника, какой когда-либо существовал в свете.

-Об офицерах-

Русские офицеры весьма ласковы к солдатам, и с веселым духом разделяют с ними всякую нужду. Весьма желательно, чтоб и в других войсках офицеры сему подражали. Они пользуются удовольствиями жизни, если встречают их, но не ропщут, если их лишены. С удивлением иностранцы должны взирать на то их равнодушие к покою, неге и даже необходимым нуждам в общежитии, с каковым самые бояре, приобвыкшие к роскоши в столицах, владельцы огромных домов и доходов равных царским, выдерживают трудности самых тяжелых походов.

Храбрость их достойна русского воина. В душе их всегда горит любовь к отечеству и непреодолимое желание славы, беспрестанно побуждающее их к подвигам и заслуге отличий.

Самая искренняя дружба, самое доброхотное хлебосольство соединяет офицеров и составляет из них некоторый род братства. Их бескорыстие так велико, что собственность каждого почитается собственностью всех его приятелей и даже каждого иностранца. Как богатый пир, так и насущный хлеб разделяют они равно между званым и незваным гостем. Обычаи Москвы и Петербурга сохраняются и в стане, и дух щедрого хлебосольства не изменяется ни скудностью средств, ни тягостью обстоятельств.

Когда накрыт стол, то всякому добро пожаловать – их почтение к правилам гостеприимства так велико, что высшие воинские чины и самые почетные особы, пришедши поздно к столу, никогда не потерпят, чтобы иностранец оставил для них свое место.

Высоко ценить свою землю свойственно русскому офицеру, как и солдату. Он досадует, если на счет оной делается какое-либо замечание или рассказывается происшествие, которое, по его мнению, уменьшает достоинство его отечества.

Вредная привычка к картежной игре весьма усилилась. В самом деле карты составляют обыкновенное занятие праздных часов. Из занятых людей не многие, получившие лучшее воспитание, проводят свое время в полезных занятиях; большая же часть губят его в сей бесполезной игре.

Русские офицеры, будучи великодушными по природе, щедры по обыкновению военных людей, кажется, не столь пекутся о приобретении имения, сколько охотно проживают его с другими. Довольные настоящим, и не заботясь о будущем, они бывают расточительны, но добрые их качества нераздельны с их характером; проступки их не суть закоренелые навыки: они исправляются и совершенно истребляются от времени. Порок пьянства их не посрамляет. Когда у них есть деньги, они бывают веселы за столом и любят угощать других; но у них нет Бахусовых пиршеств, где достоинство и человечество забываются и приводятся в унижение.
Русский офицер, хотя и часто делает самые большие движения, однако склонен предаваться неге в то время, когда он не занят должностью, любит отдыхать после обеда, не охотник ходить или ездить верхом. Он обыкновенно ездит в экипаже, даже при переходе из одной квартиры в другую; многочисленность подобных повозок в русской армии есть одно из важных препятствий в ее движениях, сверх сего она весьма уменьшает и действительную силу полков, состоящих под ружьем.

Между нынешними русскими офицерами нет недостатка в людях способных; много есть также превосходных бригадных и дивизионных генералов, но беспрерывного появления Суворовых ожидать нельзя.

-Когда Вильсон вернулся в Лондон-

Однако, при этих положительных отзывах, не стоит забывать, что именно Вильсон создал миф о русской опасности, став по сути отцом британской русофобии. И даже не смотря на то что во время русско-французской войны Вильсон не смотря на свой нейтралитет, участвовал в стычках с французами на стороне русских и такая храбрость завоевала ему восхищение и дружбу царя, который присвоил Вильсону русский дворянский титул.

Но уже по возвращению в Лондон, Вильсон организовал компанию против русских союзников в Британии,
чем вначале навлек на себя гнев властей. Он принялся опровергать романтические рассказы о рыцарстве русских солдат. Особенно любимцев печати того времени-казаков. Вильсон утверждал, что жестокости и зверства, творимые ими в отношении французских военнопленных, ужасны. Множества военнопленных были погребены заживо, других крестьяне, вооружившись палками, забивали на смерть, третьих держали голыми на снегу, пока те не умирали. Вильсону верили, так как он был очевидцем всех этих событий. Не щадил он и русских генералов, обвиняя их в некомпетентности, ставшей причиной неудач преследования отступающей армии Наполеона.

Да. Он писал что не было никого смелее, чем русский солдат. Они могли быть жестокими, но ни одни войска на свете не могли столь успешно совершать марши, переносить лишения и голод как это делали русские. И тут же заявлял, что Россия, использовала в своих целях события, от которых страдала Европа, взяв в свои руки скипетр всемирного господства. Александр, по мнению Вильсона, «опьяненный властью» представляет даже большую угрозу британским интересам, чем Наполеон в свое время. И я считаю именно с Вильсона началась настоящая британская русофобия. Именно им были посеяны первые семена вражды к русским. Страх и подозрительность по отношению к новой и малознакомой державе с её обширными ресурсами и неограниченными людскими резервами твердо и надолго внедрились в умы простых англичан, а потом и всего Запада.