Каша

Записанные со слов одного из русских боевых офицеров воспоминания. Вторая Чеченская кампания.
Кажется, есть о чём подумать и о чём вспомнить... Немного смешно, немного поучительно и очень жизненно.
.


Неудобно, конечно, когда каждые 5 минут в сортир бегать. А что, поделать - почки. С войны последней. Нет ни чехи, нет, ни в засаде и ни на броне застудил. Свои настучали. Хотя какие они мне свои... Мы ведь, офицеры, да и контрактники тож старались с общего котла не хавать. Больно отвратно. Пока денежки платили - с рынка подъедались. Основные-то денежки на водку, да на курево уходили. Ну и закусить. Вот чечены, как и все кавказцы торгашами родились. На соседней улице, еще к примеру, бой вовсю, а тут уже натаскали ящиков, картонок, колясок, прилавки из разного хлама соорудили, пленкой покрыли. И ассортимент как в Москве. Разница только в ценах - в Москве дороже. Ну, так мы там и отоваривались. Там же на рынке и с Айной познакомились. Но об этом как-нибудь в другой раз. Так вот пришел как-то на батарею пьянучий и голодный. Счас уже и не помню, то ли деньги вышли, то ли забыл про закусь. Переться обратно по грязищи, когда еле на ногах стою... Ладно, думаю, разок оскоромлюсь, не сдохну, поди. Поперся на кухню. Тащи, говорю поваренку дневальному котелок. Тот припер щедро так, с верхом каши. Я только ложку разжевал - исплевался. Гадость несусветная, совершенно несъедобная. Вот сейчас спроси даже, какая она была - рисовая, там или перловая, и то не смогу ответить. Горелая насквозь, так гарью и шибает. Не соленая совершенно. Жесткая, затхлые не то крупа, не то масло, а скорее, и то и другое. Подзываю я повара, ласково так, и котелком его по морде, по морде. А надо тебе сказать... Вот ты мне журнал давал (Военно-исторический архив, если кому интересно). Так там анекдот был: - А у нас начпрод - русский. Так вот этот анекдот и для нас. Только у нас все повара, каптерщики, прапора по продовольственному, вещевому и денежному - не жиды, не черножопики, а на 100% хохлы. Разные там прапорщики Пидорко. Причем, родом все, опять же, поголовно с Западной Хохляндии. Что здесь делают, и почему за чехов не воюют - непонятно. То есть, конечно, понятно: деньгу зашибают от солдатских кровей. Вырвался этот кабан, коего я котелком усердно охаживал, заорал по-своему, типа "ратуйте", и как они на меня скопом навалились. А я и так-то еле на ногах стою. А они тоже все пьяные, шары залили. Они ж там сразу самогонный аппарат замастрячили, да не один. Экономят, жадюги, на всем, даже на самом святом - водяре. И ведь помирать с похмелья будешь - грамульки не дадут понюхать. Сахару на их должностях всегда можно притырить. Мы с покупными конфетами чай швыркаем, а солдаты и простому кипяточку рады. Сало им из дома шлют, да они уже и здесь свинарник развели, и охраняют получше любого штаба. В общем, не жизнь - малина. Привыкли к безнаказанности. И тут на тебе - наших бьют. Ну я пару раз вроде хорошо успел наладить по зубам, а потом все - затоптали. Как совсем не ухайдакали, в грязи той же чеченской густой, вонючей не утопили - непонятно. Но почки вот конкретно отстегнули. А главное не рассчитал я - наших-то всех куда-то по тревоге угнали. Пустой лагерь, одни только Пидорки как крысы шныряют. И впрячься-то за меня некому, един аки перст. Не помню, кто до палатки донес, кто на лежак устроил. Проснулся оттого, что разведчик наш, с задания вернувшийся, в морду кружкой водки тычет. Когда он меня той же водкой от грязи и крови отмывал, я не чувствовал. Сам лось здоровый, с Кузни, земляк, считай. Раньше в ВДВ служил, а тут в минометчики почему-то запихали контрактником. Ну, принял, на грудь, вроде оклемался малость. Хотя какое там - все тело 1 синяк. Чиститься начал. Чем плоха чеченская грязь - налипает пластами. Чем хороша - также пластами и отваливается. И этот тут же толкется. Раз ничего не спрашивает, значит, уже в курсе. Тянет за рукав: - Пойдем, прикол глянем. Так я, опираясь на него и побрел. Ну, все болит и рожа и жопа. Хорошо они меня вчерась попинали, от души. Водка нутро зажгла - стал месть измышлять. Ну, думаю, держись, суки. Нельзя же так спускать. Чтобы меня, боевого офицера какая-то там тыловая зажравшаяся мразь. Тем более знаю, наши-то за меня горой. И разбираться не будут, кто прав, кто че. Однако только заикнулся, он меня и прервал - не торопись, мол, как голый на известное дело, все уже итак на мази. Без тебя все и спроворили. Как только пришли с боевых да узнали, что почем. Вот, любуйся. А мы, в это время, как раз к кухне подошли. Посмотрел я на повара, и сразу вся злость испарилась - смеяться начал. Как тебе объяснить: у него носа вообще нет, то есть отрихтован вровень с остальной толстой мордой. И эта морда один багрово-фиолетовый фингал. Какой там китаец, он вообще как кот Базилио. Свиных глазок вообще не видать, ровно слепым уродился. Как он вообще, что мог видеть и работать. - Это я его стяжкой палаточной приголубил, - поясняет Лось. - Она даже погнулась. Есть такая, раздвижная, алюминиевая. В собранном состоянии тяжеленная такая металлическая дубинка. Очень удобно в руку ложиться. - Пойдем дальше, на экскурсию. В общем, обошли всех, кто вчера на мне геройствовал. Все в примерно одинаковом состоянии. А мы и по второму кругу. Тут уж, в основном я душу отводил. П...ли до тех пор, пока самогонкой не начали откупаться. Потому пошли догоняться. Причем, мужики сказали, что если еще захочешь им вломить - за ради бога. Передавали, потом, что хохлы поклялись меня подстеречь, и тогда уж точно уконтрапупить. Или отравить. Ну так я ж больше их каши в рот не брал. Чай тоже было опасался пить. Ровно полдня. Потом сушняк задавил. Да и вообще - двум смертям, как сам знаешь. К тому же, если что - есть, кому отомстить. Но сколь раз обжигался горячим чаем - как гляну на поварову рожу, так смех и разбирает. У него ж до самого конца командировки рожа последовательно всех цветов радуги была от фиолетовой до желтой. Зато я сейчас, уж год прошел - почками маюсь, как выпил - так сразу и отливать.