Как легендарный советский разведчик Кузнецов похитил немецкого генерала среди бела дня

- Я советский партизан, - отчетливо сказал денщику Кузнецов. - Хочешь оставаться в живых - помогай. Нет - пеняй на себя.
Денщик опешил: немецкий офицер заявляет, что он партизан! Стуча от испуга зубами, он пробормотал:
- Да я зараз с вами. Мы мобилизованные, поневоле служим...
- Ну, смотри!
Обескураженный денщик, все еще не веря, что немецкий офицер оказался партизаном, застыл на месте.
- Как твоя фамилия? - спросил Кузнецов.
- Кузько.
- Садись и пиши.
Под диктовку Николая Ивановича денщик написал: "Спасибо за кашу. Ухожу до партизан. Беру с собой генерала. Казак Кузько".
Эту записку положили на видном месте на письменном столе в кабинете генерала Ильгена.
- Теперь займемся делом, пока хозяина нет дома, - сказал Кузнецов Струтинскому.
Николай Иванович и Струтинский произвели в квартире тщательный обыск, забрали документы, оружие, связали все это в узел.
Струтинский остался с денщиком, а Николай Иванович вернулся к часовому. Около того уже стоял Гнидюк. Кузнецов, подходя, услышал:
- Эх, ты! - повторил Гнидюк. - Був Грицем, а став фрицем!
- Тикай, пока живой, - неуверенно отвечал часовой. - Какой я тебе фриц!
- А не фриц, так помогай партизанам!
- Ну как, договорились? - спросил подошедший сзади Кузнецов.
Часовой резко повернулся к нему, выпучив глаза.
- Иди за мной! - приказал Кузнецов часовому.
- Господин офицер, мне не положено ходить в дом.
- Положено или не положено - неважно. Ну-ка, дай твою винтовку. - И Кузнецов разоружил часового.
Тот поплелся за ним.
На посту за часового остался Коля Гнидюк. Из машины вышел Каминский и начал прохаживаться около дома.
Все это происходило в сумерки, когда еще было достаточно светло и по улице то и дело проходили люди.
Через пять минут из дома вышел Струтинский, уже в форме часового, с винтовкой. Он занял пост, Гнидюк направился в дом.
Все было готово, а фон Ильген не приезжал. Прошло двадцать, тридцать, сорок минут. Генерала не было.
"Казак"-часовой, опомнившись от испуга, сказал вдруг Кузнецову:
- Может получиться неприятность. Скоро придет смена. Давайте я опять встану на пост. Уж коли решил быть с вами, так помогу.
- Не подведешь?
- Правду вам говорю! - отвечал "казак".
Гнидюк позвал Струтинского. Пришлось снова переодеваться. Часовой пошел на свой прежний пост и стал там под наблюдением Каминского.
В это время послышался шум приближающейся машины. Ехал фон Ильген.
- Здоров очень, трудно с ним справиться, пойду на помощь, - сказал Струтинский, увидев выходящего из машины генерала.
Как только фон Ильген вошел и разделся, Кузнецов вышел из комнаты денщика.
- Я советский партизан. Если вы будете вести себя благоразумно, останетесь живы и через несколько часов сможете беседовать с нашим командиром у него в лагере, как вы хотели.
- Предатель! - заорал фон Ильген и схватился за кобуру револьвера.
Но тут Кузнецов и подоспевший Струтинский схватили генерала за руки.
- Вам ясно сказано, кто мы. Вы искали партизан - вот они, смотрите!
- Хельфе!.. - вновь заорал Ильген и стал вырываться.
Генерал был здоровенным сорокадвухлетним детиной. Он крутился, бился, падал на пол, кусался. Разведчикам пришлось применить не только кулаки, но и каблуки. Они заткнули ему рот платком, связали и потащили к машине. Но когда стали туда вталкивать, платок изо рта выпал.
- Хильфе! - снова заорал фон Ильген.
Подбежал часовой:
- Кто-то идет!
Момент критический. Нельзя было допускать лишних свидетелей - они могли заметить красные лампасы генерала. "Хорошо, если это гитлеровцы, успел подумать Кузнецов, - этих можно перебить. А если обыватели? Что с ними делать? Не убивать же! Но и оставить нельзя. Забрать с собой? Машина и без того перегружена".
И он пошел навстречу идущим.
Это были четыре фашистских офицера, они могли и отказаться вступить с ним в разговор.
Тут Кузнецов вспомнил о своем гестаповском жетоне, которым он до сих пор так ни разу и не воспользовался. Резким жестом он выдернул из кармана бляху.
- Мы поймали бандита, одетого в немецкую форму. Разрешите ваши документы! - обратился он к офицерам.
Кузнецову важно было выиграть время. Он сделал вид, что личности офицеров его крайне интересуют, и долго проверял документы. Троим он вернул их обратно, четвертого же попросил поехать с ним в гестапо. Этот четвертый оказался личным шофером гаулейтера Коха.
- Прошу вас, господин Гранау, - сказал ему Кузнецов, - следовать за мной в качестве понятого. А вы, господа, - обратился он к остальным, можете идти.
"Опель", вмещавший пять пассажиров, повез семерых.
Оставив Ильгена и Гранау на "зеленом маяке" (у партизан - прим. автора поста), Кузнецов, Струтинский и Каминский тут же вернулись в город.

Медведев "Сильные духом"