В тени каменных стен Монмартра, где трещины в брусчатке хранят истории богемы, двое мальчишек колдуют над доской с колесами. Никаких отверток — только старый молоток, да горстка гвоздей, вытащенных из рыжего ведра. Один держит доску, сколоченную из ящика для винограда, другой бьет по кривому гвоздю, пытаясь прикрепить колесики от списанных роликовых коньков. «Тише, Анри! Расколешь всё!» — шепчет первый, но в его глазах уже горит азарт.
То ли снежный вигвам мастерил, то ли шептал: «Холодновато… даже на Эндоре теплее!»* ?
Тени от яблонь тянутся через двор, где у самодельной лунки собралась ватага ребят. Не двое — целых пятеро: Джимми в клетчатой рубашке, его старший брат с мешком шариков на коленях, соседская девчонка в платье в горошек, и двое малышей, присевших на корточки у края круга. Все взгляды прикованы к синему шарику, который только что выскользнул из пальцев Джимми и теперь, подпрыгивая на неровностях земли, мчится к «царь-шарику».
Лето 1960-х, пахло нагретым асфальтом, пыльцой с тополей и сладкой газировкой из автомата на углу. Воздух дрожал от зноя, смешиваясь с голосами ребятни, играющей в «казаки-разбойники» за углом пятиэтажки. Ветер доносил запах кипяченого молока из детской кухни и звуки патефона из открытых окон.
Щеки алые, как яблоки, дыхание висит в воздухе пушистыми облачками, а в руках — последние снежки, которые жалко бросить. Самый младший, в варежке с оторванным пальцем, уже тянется к дверной ручке, но старший хватает его за капюшон: «Стой! Давай сначала снег с себя стряхнем!» — шепчет, будто это военная операция.
Вечернее солнце, золотящее края облаков, мягко обволакивает улицу, где замерло время в кадре. Молодой матрос в бескозырке, чьи ленточки трепещут от легкого ветерка, задумчиво смотрит на плакат. Рядом с ним девушка в легком платье с узороми, ее рука невольно тянется к его рукаву, словно ища опору для мечты, что вот-вот родится в тишине этого момента.
Ах, нулевые! Время, когда мобильник был не просто гаджетом, а полноценным аксессуаром для флекса. Помнишь, как за 10 секунд можно было превратить свою «звонилку» из строгого офисного сленга в дискотечный манифест? Если у тебя были съемные панельки — ты не просто звонил, ты «хайпил»
В 90-е годы многих детей родители на лето отправляли на дачу или в деревню к бабушкам и дедушкам, где их в отсутствие смартфонов и иных гаджетов ждала масса приключений и игр вместе со сверстниками на лоне дикой природы.
Квартира пахнет свежей краской и надеждами. Папа, с серьезностью монтажника-любителя, вешает на стену пейзаж с березками — «чтоб душа радовалась». Мама, уже в десятый раз вытирая пыль с серванта, шепчет: «Здесь будет наше счастье…»
А доча, с недетской вовлечённостью в процесс , командует: «Пап, левее! Мам, тут пятнышко!» ?
Представьте: вы находите на чердаке старую коробку, приоткрываете её — и внезапно запах пыли смешивается с ароматом тайн минувших десятилетий.
Перед вами — ретро-фотографии: потрескавшиеся, с выцветшими красками, но от этого лишь более живые. Эти снимки не просто фиксируют события — они хранят эмоции, моду, жесты, даже шум улиц, которых уже нет.
Тут,на Фишках, очень часто мелькают посты о несомненно талантливом карикатуристе Херлуфе Бидструпе. Мне же хотелось бы напомнить читателям о другом не менее замечательном художнике, Жане Э́ффеле
Пирожки с почти забытым вкусом детства. Видео с ароматом и большой дозой ностальгии.
Здравствуйте уважаемые. Ну как-помните эти артефакты?
В 90-е особой популярностью пользовался жанр "Квест", который требовал от игрока не активности, а включения логики. Как правило, нам под управление давался персонаж (иногда несколько), играя за которого мы должны были разгадывать определенные загадки, применять найденные вещи (порой самым неожиданным образом) и т.д
